Пищеблок - Алексей Иванов (2018)

– В конце концов, вампиризм передаётся как инфекция, – сбоку сказал Игорь. – Вампир пьёт кровь у жертвы, жертва умирает, а потом восстаёт из мёртвых тоже как вампир. И количество вампиров должно возрастать. Там, где появился вампир, все остальные люди тоже превращаются в вампиров. Сегодня – один, завтра – два, послезавтра – четыре, потом восемь, и так далее. Геометрическая прогрессия. Но другие-то мальчишки у тебя в палате не вампиры, верно? Они же не встают по ночам вместе с Лёвой.

Соображение о геометрической прогрессии для Игоря всегда было главным аргументом против вампиров. Существуй в реальности хоть один вампир, вампиры бы достаточно быстро захватили весь мир, а затем вымерли от недостатка жертв. Элементарная логика. Конечно, можно было привести и контраргументы. Скажем, чума. В средневековье лечить её не умели. Чумные умирали за несколько дней. Чума стремительно истребляла города. Спасения не существовало. Однако, вопреки очевидному, и человечество не исчезло, начисто уничтоженное чумой, и вирус чумы каким-то образом сохранялся, хотя убивал своего носителя. Чёрт разберёт эти механизмы эпидемии. Но для пионера Лагунова аргументов достаточно.

Игорь не желал разрушать картину мира у Валерки. И оправдываться за своё неверие тоже не желал. Он надеялся, что Валерка сам научится мыслить здраво, и тогда сами собой распадутся все его ложные представления о жизни. Представления о вампирах и представления о друзьях-предателях.

– Убедил я тебя? – осторожно спросил Игорь.

– Нет, – спокойно и твёрдо ответил Валерка.

Глава 10

Понарошку

На Пионерской аллее Валерка встретил Анастасийку. Асфальт был расчерчен мелом на «классики», и Анастасийка сама для себя, без подружек, прыгала по квадратам задом наперёд на одной ноге, а другую ногу держала рукой. Время от времени она замирала в причудливых позах.

– Лагунов, стой! – окликнула она. – Ты куда идёшь?

– Никуда, – тотчас набычился Валерка.

– Будешь свидетелем, что я допрыгала. Поклянись на дохлую кошку.

Не надо было связываться с этой предательницей, но Анастасийка всё равно нравилась Валерке – даже после того, как предала.

– Кошка сдохла, хвост облез. Кто обманет, тот и съест, – сказал Валерка.

Анастасийка снова принялась прыгать, комментируя «классики»:

– Один – маргарин. Три – сопли подотри. Пять – в компот наплевать. Восемь – поднимем и бросим. Десять – «домик»!

Валерке было приятно смотреть на гибкую и красивую Анастасийку.

– Как-то странно ты прыгаешь, – заметил он.

– У нас соревнование, – разворачиваясь, пояснила Анастасийка. – Я уже пропрыгала «садик», «школу», «больницу», а сейчас «столовка». Если тебя спросят, ты обязан сделать так, – Анастасийка показала ему скрещенные пальцы, – и сказать про меня правду. А не скажешь правду – умрёшь во сне.

– Из-за каких-то «классиков»? – усомнился Валерка.

– У нас во дворе одна девчонка всем всегда врала, а потом ногу сломала. Тебе кто хочешь подтвердит. Её чёртик наказал.

– Какой чёртик? – удивился Валерка.

– Ты, что ли, ни с какой девушкой нисколько не дружишь, Лагунов? – ответно удивилась Анастасийка.

Валерка фыркнул. Глупый вопрос. Как можно дружить с девчонкой?

– У каждой девушки свой чёртик, – важно сообщила Анастасийка. – Можешь проверить. Вот у тебя есть какая-нибудь сестра, хоть троюродная?

– Нормальная есть.

– Пусть она напишет на бумажке: «Я в доме хозяйка!» – и положит в подъезде под коврик у двери. А утром там будет лежать другая бумажка, и на ней будет написано: «Нет, я в доме хозяин!». Это чёртик напишет.

Валерка задумался. Сестрёнка Люська закончила первый класс. На девушку она ещё не тянула, на хозяйку тем более, да и писала кривыми буквами, к тому же с ошибками. Но надо попробовать подразнить чёртика.