Пищеблок - Алексей Иванов (2018)

Валерка на цыпочках переместился дальше, остановился у входа в палату Анастасийки и огляделся по сторонам. Потолок с балками, стены с электропроводами, натянутыми на изоляторы, гладкий пол… Глубокие тени. Чуткая тишина старого деревянного дома. Чужое пространство – понятное, но необычное, словно залез к другу под одеяло. На этаже у девочек даже пахло иначе: молоком, ирисками, сладкой акварельной краской.

Валерка бестелесным движением толкнул дверь в глубину. И на него вдруг дохнуло таким холодом, будто окно в палате было настежь распахнуто в декабрь. Ртутные фонари освещали помещение не так, как привык Валерка, – отражением со стены, точно с белого экрана кинозала. Восемь кроватей в два ряда вытянулись как могилки на заснеженном кладбище. Девочки спали. Вернее, почти все девочки спали, – но не все.

Маша Стяжкина сидела в своей постели, уронив голову; в странной покорности она протягивала вперёд руку. Рядом с кроватью Маши в трусах и в майке стояла Маринка Лебедева, стояла, чуть склонившись, и на весу поддерживала руку Маши, как поддерживают перед губами ковш с водой. Маринка сосала кровь. Маша печально вздохнула, и Маринка недовольно качнула плечами, возвращая руку жертвы в удобное положение. Валерка увидел просверк двух клыков, вонзённых в тонкое девчоночье запястье.

Валерка даже испугаться не успел. Он шагнул назад и потянул дверь на себя, убирая с глаз зрелище вампира. Почему-то сейчас у него в голове была только одна мысль: а Горь-Саныч не врал!.. В ту ночь, когда Валерка заметил вампира на скамейке Пионерской аллеи, Горь-Саныч, куривший на крыльце их корпуса, не соврал, что Лёва не выходил на улицу. Лёва и не выходил. На аллее был другой вампир, вовсе не Лёва. Потому что в пионерском лагере «Буревестник» на самом деле вампиров было много!

Часть третья

Сеть вампира

Капли крови густой из груди молодой

На зелёные травы сбегали.

Н. Кооль, «Там вдали за рекой…». 1924 г.

Глава 1

Четвёртый придурок

– Ты чё, ослеп?

Венька Гельбич отодвинул Валерку, наклонился и вытащил из кучи мусора мятый фантик от конфеты. Такие конфеты – дешёвые «батончики» – иногда выдавали на полдник. В городе фантики от «батончика» считались бросовыми, но в лагере поднимались в цене. Фантик можно было особым образом туго свернуть в треугольник, и тогда он становился буцкой. Буцками бились на ступеньках крыльца и на подоконниках. По преданию, Цыбастыш в первый же день смены простецким фантиком от «батончика» отбуцкал у Вовки Макерова роскошную золотку от конфеты «трюфель». Впрочем, сейчас Валерке не было дела до фантиков. Какие фантики? Кругом вампиры!

Утром, как обычно, отряд маялся на «трудовом десанте» – на уборке своей территории. Пацаны граблями скребли землю под соснами, девчонки мётлами шаркали по дорожкам вокруг корпуса. Никто не знал, откуда за сутки набиралось столько мусора. У каждого звена была своя куча, которую в вёдрах переносили в общую кучу возле Пионерской аллеи. В тихий час по аллее проезжал мужик на телеге и вывозил все кучи за ограду лагеря.

Мимо четвёртого отряда шли Свистуха и директор лагеря Колыбалов.

– Чего такие смурные? – бодро закричала Свистуха пионерам. – Ну-ка встряхнулись! Давайте соревнование: кто первым соберёт сто шишек, тому испекут яблочный пирог! Вперёд, бойцы!

Пионеры напоказ заулыбались старшей вожатой, но никто не ускорился. Даже Рин Халовна постаралась как бы невзначай затеряться среди сосен. Ежедневная возня с мусором всем давно надоела.

Валерка нехотя и мрачно ворочал граблями. К нему подошёл Гельбич.

– Задрало уже слона чесать! – раздражённо сказал он. – Ваще всё тут задрало, особенно футбол. Я бы этот мяч Хлопову в гудок забил. Слышь, Лагунов, тебя в Дружняке из каких кружков выперли?

– Из рисования и пения, – отчуждённо ответил Валерка.