Пищеблок - Алексей Иванов (2018)

– Если Гельбича выпрут из лагеря, я напишу докладную, что ты, Ирина, давала ключ от кладовки пионерам, а сама не контролировала, чего они там творят, поэтому Гельбич и сумел взять чужие вещи, – предупредил Игорь.

Ирина блеснула глазами сквозь очки.

– Какой же ты негодяй! – с чувством выдала она.

– Просто не будем рвать и метать, хорошо? Давай для наказания лишим Гельбича сегодня киносеанса и на этом закончим историю.

Глава 7

Родительский день

Родителей привезли сразу на двух речных трамвайчиках. Игрушечные судёнышки красиво пришвартовались к обеим сторонам лагерного пирса. Белизна корабельных надстроек под ярким солнцем казалась слепящей. Алые звёзды пылали так победно, словно трамвайчики прорвали какую-то блокаду и доставили подкрепление изнемогающему в боях гарнизону. С берега, от ворот лагеря, гостям приветственно трубила гипсовая горнистка. Капитан Капустин в ответ врубил на всю Волгу бравурно-пронзительную мелодию «Прощание славянки», хотя логичнее было включить что-нибудь на тему встречи. Гомонящая толпа родителей, в основном мамаш с хозяйственными сумками, потянулась по дощатому пирсу к воротам.

Общественное было важнее личного, и сначала в лагере проводилась торжественная линейка с подъёмом флага, а уж потом детей отпускали к родителям. Вожатые от входа перегнали гостей на Дружинную площадку. Гости ждали. Наконец на площадке выстроилось звено барабанщиков. Под звонкую дробь друг за другом вышли все шесть отрядов, слаженно промаршировали один круг и заняли свои места. Взрослые молчали, глядя на пионеров с галстуками, только несколько бабушек прослезились.

Валерка с удовольствием работал локтями и топал. Многие пацаны и девчонки печатали шаг лишь для того, чтобы понравиться родителям, а Валерка маршировал для себя одного. К нему никто не должен был приехать. Мама и папа заранее предупредили, что им дали путёвку на Байкал, а тётка сидела с Люськой, сестрёнкой, и тоже приехать не могла. Да и ладно. Он, Валерка, уже не маленький, переживёт. А ходить строем – это здорово. В строю Валерка чувствовал себя частью коллектива – ну, будто бы он вместе со всеми делает какое-то важное дело, или все они – единый народ.

– Флагу дружины-ы… са-алют! – скомандовала Свистунова.

Флаг поднимал, конечно, Серп Иваныч. Гости с улыбками смотрели на этого моложавого и сухопарого старика, который по-мальчишески ловко перебирал тросик флагштока. Пионеры вскинули руки, салютуя знамени, а гости не знали, что делать; кто-то вдруг находчиво захлопал в ладоши, как в театре, и остальные взрослые тоже с облегчением захлопали.

– Вольно! – скомандовала Свистунова. – Разойдись!

Ровные прямоугольники отрядов мгновенно рассыпались: дети кинулись искать родителей, а родители устремились к детям. Но мужчины постарше и посолиднее сперва направлялись к товарищу Иеронову и уважительно пожимали ему руку: Серпа Иваныча, персонального пенсионера и ветерана Гражданской войны, в городе Куйбышеве знали и любили.

– Как ваше здоровье? – спросила у Иеронова строгая женщина в очках.

– В Гражданскую было лучше, – пошутил Серп Иваныч.

– Не помочь ли чем от горсовета?

– Это Алевтина Петровна Плоткина, – влезла с пояснениями Свистуха.

– Я помню Алевтину Петровну, – сказал Серп Иваныч. – Помощи мне не требуется. А у вас ведь здесь сын вожатым работает, верно?

– Да, – кивнула женщина и чуть-чуть покраснела. – Александр.

– Отличный парень! – снова втиснулась Свистуха. – Равняемся на него!

– Отдыхайте, Серп Иванович, набирайтесь сил, – пожелала Алевтина Петровна, отодвинулась от Иеронова и повернулась к Свистухе: – Наталья Борисовна, я ценю ваше внимание к моему сыну, но хочу напомнить: Саша – обычный студент. Никаких ему поблажек, никакого благоприятствования. Незаслуженные похвалы его только испортят.

– Я по результатам работы сужу, – пожала плечами Свистуха.