Гонимые - Калашников Исай Калистратович (2000)

– Каких духов больше, злых или добрых? – спросил он.

– А каких людей больше?

Над этим он никогда не задумывался.

– Не знаю.

– Злых не так уж много. Но один злой человек может испортить жизнь сотне, тысяче хороших людей, – сказал Теб-тэнгри.

Хучу подумал о Таргутай-Кирилтухе. Этот, если захочет, любого сделает несчастным.

– Верно! – Хучу вздохнул. – Ох, как верно говоришь, Теб-тэнгри. А как уберечь себя от злого человека?

– И злой дух, и злой человек признают одно – силу. Добычей коршуна становятся утята, а не синеперые селезни.

Ужинали в юрте. Теб-тэнгри ел мало. Хучу не понимал, как можно довольствоваться одним небольшим куском, когда мяса целый котел. Сам он ел не торопясь, чисто обгладывая кости, высасывая из них нежный мозг. С передышками, с разговорами он мог бы есть до полуночи. Однако ужин был неожиданно прерван. К юрте подскакали три всадника. Не слезая с коней, они потребовали, чтобы Хучу вышел к ним. Он остановился за порогом.

– Если добрые люди, заходите. Мой котел до краев наполнен мясом.

Они даже не поблагодарили за приглашение.

– Ты чей пастух?

– Я пасу овец вдовы Есугей-багатура.

– Утром снимайся и кочуй вниз по Онону. Ты теперь пастух Таргутай-Кирилтуха.

– А овцы?

– Вот безголовый! Все, что раньше принадлежало Есугею, мы забираем и возвращаем тем нойонам, которые давали ему воинов и коней.

– Да, но овец ему не давали, – сказал Хучу. – Он их пригнал из татарских нутугов.

– Поговори еще! – прикрикнул на Хучу один всадник.

– Дай ему! – посоветовал второй.

Третий молча хлестнул плетью по спине. Удар был не сильный, но чтобы не получить еще одного, Хучу охнул и застонал. Из юрты выскочил Теб-тэнгри, негромко сказал:

– Прочь отсюда, вонючие росомахи!

Тот, что ударил Хучу, снова поднял плеть, но один из его товарищей отвел руку, предостерег:

– Это шаман!

– Вы чьи люди? – спросил Теб-тэнгри.

– Таргутай-Кирилтуха. Мы выполняем его повеление.

– Уезжайте.

Всадники поехали. Один из них обернулся:

– Мы завтра вернемся. Запомни, пастух, утром ты должен быть готов. За ослушание будешь бит!

Теб-тэнгри сразу же заседлал своего коня.

– Ты в курень? – спросил Хучу. – Я тоже поеду.

Глубокой ночью они прискакали в курень и разбудили Оэлун. Все, что рассказали, она приняла как будто спокойно, не испугалась, даже не удивилась.

– Позови отца и деда, – попросила она Теб-тэнгри. – А ты, Хучу, иди по юртам, подыми всех мужчин. Потом заседлай свежую лошадь и скачи по ближайшим айлам. К утру все мужчины должны быть здесь.

Остаток ночи Хучу мотался по степи. В курень он вернулся уже на восходе солнца. Возле юрты Оэлун толпились люди. Всем желающим выдавали оружие. Получил меч, копье, лук и Хучу. Люди тревожно переговаривались, гадали, что будет. Из юрты вышли Мунлик, Чарха-Эбуген, Оэлун. Все сели на коней. Оэлун оглядела разом притихших людей.

– Нукеры, воины и пастухи Есугея, – негромко сказала она, – вы храбро сражались против наших врагов. Теперь Есугея нет, и кому-то кажется, что мы беззащитны, что нас можно обижать, а достояние детей Есугея бессовестно расхищать. Мы не будем безропотны, не уподобимся стаду испуганных овец. Я сама буду сражаться рядом с вами… – Она повернулась к тугу – древку с тремя хвостами яков, поднятому Мунликом. – Знамя Есугея, ни разу не выпавшее из его рук, поможет нам отогнать бесчестных грабителей.