Признание - Гришэм Джон (2011)

— Есть и неплохие новости. Мы сегодня разговаривали с Джоуи Гэмблом, которого разыскали в пригороде Хьюстона в местечке под названием Мишн-Бенд. Наш следователь с ним обедал, выложил ему всю правду, надавил на него, описал критичность ситуации и все такое. Он работает с нами и знает, что происходит. Мы предложили Джоуи подписать письменное показание под присягой, что на суде он солгал, но он отказался. Однако мы не сдаемся. Джоуи колеблется, и видно, ему не по себе от того, что произойдет с Донти.

— А если Гэмбл подпишет бумаги и скажет правду? — спросил Седрик.

— Тогда у нас появится основание обратиться в суд и поднять шум. Проблема в том, что когда лжецы начинают отказываться от своих показаний, это выглядит очень подозрительно, особенно в глазах судей, рассматривающих апелляции. Когда он говорит правду? На суде или сейчас? Вероятность, что его послушают, очень мала, но на данном этапе рассчитывать особенно не на что. — Робби никогда не подбирал выражений и говорил очень прямо, особенно при общении с родственниками клиентов. А сейчас вселять в них ненужные надежды просто не имело смысла.

Роберта сидела не шевелясь. Ей было пятьдесят шесть лет, но выглядела она старше. После смерти ее мужа Райли пять лет назад она перестала красить волосы и ела очень мало. Она вся высохла, цвет лица стал пепельным, она совсем замкнулась в себе, хотя и раньше говорила не так много. Райли же, напротив, был очень общительным и хвастливым здоровяком, а Роберта всегда была рядом, чтобы вовремя осадить его и сгладить неловкости. За последние дни она вполне осознала страшную реальность, но смириться с неизбежным так и не смогла. Ни она, ни Райли, ни другие члены семьи никогда не ставили под сомнение невиновность Донти. В свое время тот мог бесстрашно остановить квотербека или игрока, бегущего с мячом, дать отпор любому на игровой площадке или на улице. При этом Донти всегда отличался впечатлительностью и чуткостью и ни за что не смог бы поднять руку на невинного человека.

— Мы с Мартой завтра утром поедем навестить Донти, — продолжал Робби. — Я могу передать ему ваши письма, если хотите.

— У меня в десять утра встреча с мэром, — сообщил преподобный Канти. — Со мной пойдут еще несколько человек. Мы хотим выразить озабоченность по поводу того, что может случиться в Слоуне, если Донти все-таки казнят.

— Такое никому не понравится, — заметил дядя Донти, один из братьев Роберты.

— Да уж, — подтвердил Седрик. — Все буквально на взводе.

— Казнь по-прежнему запланирована на шесть вечера в четверг? — спросила Андреа.

— Да, — подтвердил Робби.

— А когда станет известно наверняка, что она состоится? — решила уточнить она.

— Подтверждение обычно приходит по телефону, поскольку адвокаты сражаются до самой последней минуты.

Андреа с тревогой посмотрела на брата:

— Знаешь, Робби, очень многие из наших кварталов собираются туда прийти в это время. Начнутся беспорядки, и я понимаю почему. А если они начнутся, то остановить их уже не удастся.

— Город себя не узнает, — согласился Седрик.

— Вот об этом мы и собираемся сказать мэру, — сообщил Канти. — Нужно, чтобы он как-то отреагировал.

— Ему только и остается, что отреагировать, — заметил Робби. — Но отменить казнь он никак не может.

— А позвонить губернатору он может?

— Конечно, только не думайте, что мэр против казни. Если он и дозвонится до губернатора, то скорее всего попросит его не давать отсрочки. Наш мэр — техасский парень, который обожает смертную казнь.

Никто из присутствующих не голосовал за мэра, да и за губернатора тоже, если на то пошло. Робби перевел разговор на другую, более важную для него тему, чем предстоящие волнения в городе.