— Пойми, старик, я беспокоился, когда обнаружилось, что тебя нет в твоей богом забытой дыре. Мне бы, конечно, начхать, если б тебя уложили, — да матери как скажешь? Хватит того, что про отца пришлось объявить.

— Ну и как она?

— Молодцом, — сказал Санни. — Ей не впервой. Мне тоже. Это ты был тогда сосунком и мало чего смыслил, а вырос уже в мирной обстановке. — Он помолчал и прибавил: — Она у него в больнице. И он выживет.

— Как насчет того, чтобы и нам съездить? — спросил Майкл.

Санни качнул головой.

— Мне в таких обстоятельствах нельзя отлучаться из дому, — сухо сказал он.

Зазвонил телефон. Санни взял трубку, приник к ней с напряженным вниманием. Майкл как бы невзначай шагнул к столу и заглянул в желтый блокнот брата. На листке значились семь имен. Первыми — Солоццо, Филипп Татталья и Джон Татталья. Майкла точно кипятком ошпарило: значит, он прервал Санни и Тессио в тот момент, когда они составляли список людей, которых надо убить.

Санни положил трубку.

— Обождите в гостиной, а? — сказал он, обращаясь к Терезе и Майклу. — Нам с Тессио нужно тут кое-что закончить.

— Что, насчет Тома звонили? — Жена Хейгена спросила это с несвойственной ей резкостью, но и едва не плача от страха. Санни обнял ее за плечи и подвел к двери.

— Слово тебе даю, с ним ничего не случится, — сказал он. — Посиди там пока. Я как что-нибудь узнаю, сразу выйду к тебе.

Он закрыл за ней дверь. Майкл теперь уже сидел в большом кожаном кресле. Санни окинул его быстрым цепким взглядом и вернулся на прежнее место за столом.

— Гляди, Майк, — сказал он. — Будешь тереться возле меня, услышишь такое, что сам будешь не рад.

Майкл закурил.

— А вдруг я пригожусь, — сказал он.

— Э, нет, — сказал Санни. — Отец мне век не простит, если я дам тебе ввязаться.

Майкл вскочил.

— Слушай ты, бревно, он же мне отец! Мне что, не положено, если я могу помочь? А я могу. Не обязательно идти палить в народ — я помогу иначе. И хватит обращаться со мной, как с маленьким. Я, между прочим, воевал. И меня ранили, не помнишь? Я людей убивал, японцев. Ты чего испугался? Что я в обморок упаду, оттого что ты кого-то хлопнул?

— И вообще — сдавайся, руки вверх, — усмехнулся Санни. — Ладно уж, оставайся, будешь сидеть на телефоне. — Он повернулся к Тессио. — Мне как раз о том звонили, чего нам недоставало. — Он оглянулся на Майкла. — Кто-то их навел на отца. Может быть, Клеменца, а может, и Поли Гатто — что-то очень он кстати прихворнул сегодня. Я теперь уже знаю кто, но поглядим, как ты шевелишь мозгами, ты же у нас образованный. Ну, Майк, кто продал нас Солоццо?

Майкл снова сел, откинулся на спинку кожаного кресла. Не торопясь перебрал в памяти то, что знал. Клеменца в семейном синдикате Корлеоне занимал должность caporegime. Благодаря дону Корлеоне Клеменца сделался миллионером, больше двадцати лет он дону близкий друг. Ему принадлежит одно из ключевых мест в организации. Что выиграл бы Клеменца, предав своего дона? Деньги? Он очень богат, но ведь, с другой стороны, людям всегда мало. Власть? Хотел сквитаться за старую обиду, за мнимый недостаток внимания? Не мог стерпеть, что должность consigliori досталась Тому Хейгену? Или — из деловых соображений, полагая, что Солоццо одержит верх? Нет, невозможно, чтобы Клеменца был предателем. И тотчас Майкл с грустью понял — оттого лишь невозможно, что он не хочет Клеменце смерти. В детстве толстяк всегда приносил ему подарки, водил гулять, если отец был занят. Нет, все же никак не верится, что это Клеменца предал.

Хоть, впрочем, очень вероятно, что никого Солоццо так не жаждал переманить к себе из стана Корлеоне, как Клеменцу.