Питбуль - Анне Ханкок (2021)

На экране горел логотип «Kingdom Productions». Сцена оборвалась, а в следующей актеры оказались в темном, похожем на склеп помещении. Молодая женщина, которую Элоиза не знала, была привязана к большому деревянному столу в нелепой, неестественной позе. На ней не было одежды, ее грудь стягивали тугие кожаные ремни, из-за чего та выглядела синюшной и странно вытянутой. На руках и ногах у нее были веревки, а вокруг стола стояли трое мужчин в масках и смотрели, как она извивается в путах.

Ничего смешного и игрушечного здесь больше не было. Это было страшно, и Элоиза отвела глаза в сторону.

Она закрыла ссылку и нажала на следующую. Тот же логотип и вступление появились на экране. Тот же дешевый фон, те же стражи в капюшонах. Но на этот раз был связан мужчина, он стоял возле большой колонны — казалось, будто обнимая ее. Во рту у него была уздечка, как у лошади, а за спиной у него стояла молодая женщина в лакированной одежде с хлыстом.

Элоиза выключила ролик и нажала на третью ссылку.

Темный экран несколько секунд моргал. Затем появилась картинка, и Элоиза перестала дышать.

В объективе портативной камеры был черный кожаный диван, на котором сидела Мия Сарк, одетая в белые хлопковые трусики и маленький топик. С выражением неуверенности на лице она склонялась к оператору. Это была непрофессиональная съемка без звука. Лицо Мии Сарк увеличилось на экране. Она игриво улыбалась, прищурив глаза.

Картинка задрожала, когда кто-то протянул руку из-под объектива камеры и крепко схватил девушку за горло. Изображение расплылось, и пару мгновений камера показывала потолок. Затем ее снова направили на девушку, увеличив картинку.

Теперь ее взгляд изменился. Она выглядела напуганной.

Ее губы шевелились, она что-то говорила человеку, который снимал. Она покачала головой и попыталась убрать его руку.

На долю секунды он отпустил ее. В следующее мгновение Мия Сарк упала на диван, поваленная ударом кулака.

Она подняла голову, из носа по подбородку у нее текла кровь. Она задрожала и подняла руку, чтобы остановить оператора. Ее губы шевельнулись, она заплакала. Элоиза не знала, что она сказала, но это было похоже на молитву. Оператор вытащил нож и направил его на девушку. Она закричала.

Элоиза захлопнула ноутбук.

Она поднялась и стала ходить туда-сюда по кухне, глубоко дыша.

Было ли то, что она сейчас видела, прелюдией к убийству?

Кого, черт возьми, возбуждало такое? Что за больной на голову человек мог сделать что-то подобное?

Она в шоке прислонилась к кухонному столу, а увиденное продолжало жечь ее сетчатку.

Она со скрежетом выдвинула стул из-за стола, села и открыла компьютер.

Она промотала запись назад, поставила на паузу и снова стала прокручивать ее, кадр за кадром. Она прокрутила игривую улыбку Мии Сарк и руку, сжавшую шею девушки прерывистым замедленным движением.

Камера задрожала, объектив направили в потолок, и следующие несколько кадров были зернистыми и размытыми.

А что это сейчас было?

Элоиза прокрутила четыре кадра вперед, потом один назад — вот! Она отдернула руки от клавиатуры, словно обожглась.

Она откинулась на спинку стула и уставилась на стоп-кадр на экране.

Стена за диваном, на котором сидела Мия Сарк, была выложена белой плиткой с орнаментом посередине.

Рифленая лента из узкой плитки с темно-синим цветочным узором.

Как на королевском фарфоре.

38

Шефер вонзил зубы в булочку с маслом, равнодушно скользя взглядом по новостям о внутренней борьбе за власть в правительстве, колонкам, посвященным трудностям в личной жизни образованных женщин, и метеопрогнозам, обещавшим проливные дожди.

Он подавил зевок и сложил газету.

— Я ухожу, — сказала Конни с порога кухни. Она обулась и стояла с ключами в руке.

Шефер поднял голову.

— Куда ты?