Адъютор - Владимир Корн (2021)

Клаус представил их всех, но я и не пытался запомнить имена. Сколько их уже было и сколько будет еще? Все вокруг пришло в движение, но через некоторое время выяснилось – это те, которых сар Штраузен послал за бренди. Теперь оставалось только надеяться, что они не приобрели первое, что подвернулось под руку, лишь бы обернуться как можно скорей. И тем больше удивился, когда увидел в руках одного из них раскладной погребец.

– Господин сарр Клименсе? – спросил тот, кто его держал, интересуясь, где его пристроить.

– Да где угодно, пусть даже на земле, – опрометчиво заявил я.

Если он действительно разложит погребец там, придется нагибаться, что обязательно отдаст болью. Не вставать же перед ним на колени? Обошлось. На запятках кареты имелось достаточно места, чтобы раскрыть его там.

– Господа, не желаете составить мне компанию? – поинтересовался я, держа в одной руке серебряный стаканчик и выбирая вилкой в другой руке, куда бы ее воткнуть.

Благо выбор имелся. Помимо мясных, сырных и рыбных закусок глаз радовало множество канапе. К тому же и бренди оказался неплох. Пришлось с благодарностью посмотреть на человека, который привез погребец. И еще предложить жестом: присоединяйся. Он отказался, глядя на меня с восхищением. Еще бы! В одном шаге от него тот самый Даниэль сарр Клименсе, который смог одолеть и того, и другого, и третьего, считавшихся непобедимыми. И совершенно зря! Нечем тут восхищаться.

Все мы желаем оставить след в истории человечества. Кроме баранов с мякиной вместо мозгов. Те предпочитают жить сиюминутными удовольствиями. Или мечтами о том, что пройдет какое-то время и они позволят себе ими жить. Сладко есть, позволять себе то, что не могут позволить другие, кичиться новыми дворцами, любовницами и драгоценностями, хвалиться породистыми скакунами. Ведь живем-то единственный раз!

Вот и я в лучшем своем состоянии представляю собой довольно неплохого фехтовальщика. Но пройдет какое-то время, и с возрастом я обязательно потеряю скорость рефлексов, и тогда мне на смену придет другой. Если еще раньше не получу такое ранение, которое мгновенно сбросит меня с той вершины, на которой сейчас нахожусь. И что будет дальше? Все! Через некоторый срок о моем существовании позабудут совсем. Возможно, я напрягусь и напишу трактат об искусстве фехтования, в котором щедро поделюсь опытом. Но если прав Антуан и дуэли вскоре запретят, кому он станет нужен? В отличие от музыки, которую пишет тот же Антуан и которую будет писать еще много-много лет, до самой кончины. В отличие от художников и ваятелей, которые оставят после себя картины и скульптуры. В отличие от ученых, пытающихся понять основы мироздания и на основании чьих трудов построят свои работы ученые в будущем.

– Сарр Клименсе, теперь, может быть…

Секундант, который привез погребец, прикоснулся кончиками пальцев к эфесу шпаги, намекая, что неплохо бы мне размяться. Эх, господа! Будь все иначе, мы давно бы уже успели позвенеть сталью. Со всеми вами по очереди или даже одновременно с двумя-тремя. Но не сейчас, когда больше всего мне хотелось забраться в карету и отправиться назад, на постоялый двор.

Отказываться от дуэли слишком поздно. Как я буду выглядеть в глазах всех, если начну внезапно рассказывать, как плохо себя чувствую? Задирая рубаху, чтобы продемонстрировать в подтверждение спину. Весть о том, что в самый последний момент сарр Клименсе отказался от дуэли, разойдется по всей Ландаргии, обрастая все новыми слухами. И мне уже никогда не вернуть хотя бы часть той репутации, которую имею сейчас, даже если с легкостью буду крушить одного противника за другим. Лучшим фехтовальщиком стану, но репутацию не верну. Нет, будь что будет! И еще искренне жаль, что после меня ничего не останется. Пусть даже самой простенькой мелодии.

Рассвет ли, закат,

Вразброс или в ряд… –