Ведун - Василий Сахаров (2016)

«Вот так дела! – мысленно воскликнул я, посмотрел на жреца и подумал: – Как он к этому отнесётся? Неизвестно. Однако подумать может плохо, ибо об истории с кошельком я ему рассказывал, но не упомянул, что он остался у меня. Да и чего рассказывать, если я о нём просто-напросто забыл? Нечего».

– Это не моё, – кивнув на второй кошель, сказал я Ждану.

– Я так и понял. – Жрец слегка пожал плечами и поинтересовался: – Его тебе в кожевенной лавке подкинули?

– Да.

– Ну, тогда надо бы посмотреть, что в нём есть.

– Наверное, ты прав, Ждан.

Я распутал завязку и вытряхнул на кровать семь золотых кругляшей. Взял один. Рассмотрел аверс и реверс. Ничего. Есть еле видимый профиль какого-то горбоносого мужика, и всё. На другой монете тоже самое, а на остальных и того нет. Что за монеты, непонятно. Обратился к волхву, и он объяснил, что это римские деньги, которые ещё имеют хождение по Европе, но размениваются по весу.

– И что мне с этими монетами делать? – ссыпая их обратно в кошель, спросил я.

– Себе оставь, – вынимая из своей сумки чистое полотенце, ответил Ждан. – Ты за них едва не пострадал, и теперь это твоё. Считай, что трофей.

– А сколько это будет на серебро?

– Размен обычно десять к одному, так что сам считай.

Монеты весили граммов по семьдесят, не меньше, и выходило, что я стал богаче на три с половиной новгородских гривны. Неплохо, учитывая, что я в этом времени немногим более месяца.

Кошель упал на дно моей поклажи. А мы отправились в жарко натопленную баньку, полутёмное помещение позади постоялого двора, и обмылись. Затем вернулись обратно. В комнате нас уже ожидал Сивер. Из баклажки, которую мне дал Ждан, я выпил горькой травяной настойки, которая придала мне сил, и наша троица спустилась в зал.

На ужин у нас было то же самое, что и у викингов. Кстати, они уже поели и, оставаясь в зале, пили медовуху. Теперь рядом с ними пристроился их сказитель, который опять-таки совершенно не был похож на скальда, каким его представляли в двадцать первом веке. Толстый крепыш с длинными сальными волосами лет сорока в одной руке держал тяжёлую деревянную кружку с хмельным напитком, а в другой – жареную гусиную ногу и что-то бубнил. Его никто особо не слушал, и мы, естественно, тоже, ибо я шведский язык не знал, а мои спутники являлись образцом невозмутимости.

Мы съели приправленную топлёным свиным жиром кашу, заказали местной сладковатой бражки-медовухи, и жрец с витязем замерли в ожидании. К тому времени скальд замолчал и отсел в уголок. В зале стало скучно, и я подумал, что надо идти спать. Но вдруг началось кое-что интересное, и я остался.

Сверху спустился вожак северян Хунди из Мунсе, средних лет приземистый рыжеволосый бородач в застиранном суконном полукафтане на голое тело и кожаных штанах, которые были опоясаны красивым кожаным ремнём с серебряными вставками, а на нём в ножнах висели прямой меч и широкий кинжал. Он остановился перед нашим столом. Сивер поднялся и замер, после чего в помещении моментально воцарилась тишина. Витязь и ярл стали меряться взглядами, а потом одновременно заулыбались, со смехом обнялись, и швед сел напротив меня.

Вечер пошёл своим чередом, и у нас за столом началось оживлённое общение. Сивер разговаривал с Хунди, а мы с волхвом их слушали и откладывали на подкорку головного мозга всё, что говорил ярл, который с виду был простак, но это только с виду. Глаза у него, словно два стальных кинжала. Улыбка на устах будто приклеена. Ну, а правая ладонь всё время находилась на рукояти кинжала, которым он был готов в любой момент воспользоваться. Плюс ко всему он прекрасно говорил на поморянском диалекте славянского языка, по крайней мере, разницу между говором Сивера, Ждана и его я не уловил и речь ярла понимал достаточно легко. Беседа дала мне очередную порцию информации об окружающем мире и натолкнула на одну мысль, которая через год преобразовалась в действие, поэтому я расскажу о ней.