Белый Волк - Александр Прозоров (2011)

Новый день привел в квартал между проспектами, на угол от парка, бригаду живодеров. Слегка припахивающие портвейном и постоянно шмыгающие носами мужики ездили от проулка к проулку, раскидывали мясо и колбасу, ловили сачками выскочивших на дармовое угощение собак и закидывали их в фургон, в одну клетку вместе с дурными кошками, что тоже имели наивность полюбопытствовать — чем угощают зверюшек заезжие доброжелатели. Волк совершенно не представлял, как можно было попасться таким глупым ловцам. Ведь от фургона за несколько домов разило кровью, страхом, мочой и мокрой шерстью. Он пах гнилыми останками, он пах падалью и вел себя как падальщик, из его нутра далеко разносился жалобный скулеж и визги боли. Фургон был настолько ярким воплощением ужаса и смерти, что Вывей, не отходя от школы, мог точно сказать по этим шумам и запахам, в каком именно уголке квартала сейчас остановилась проклятая машина. И разумеется, предпочитал держаться от нее подальше — валяясь в траве, дрыгая лапами и позволяя чесать свое упитанное брюхо кареглазой повелительнице пломбиров.

— Жу-ужа… Жужа любит загорать, — приговаривала девочка.

Вывей жмурился, дрыгал лапами и тихонько подтявкивал, поскольку иначе не умел. Ему было хорошо. И вдвойне приятно от этого состояния, потому что постоянно пребывать в ненависти он был не способен. Лишь благодаря имбирной кареглазке мог он проявлять не только злобу, не только решительность — но и заботу, и природную волчью нежность. А проводив девочку домой и убедившись, что вонючая развозчица смерти скрылась из квартала, Вывей спокойно отправился к логову жертвы, запрыгнул на еще теплый капот «УАЗика» и долго, внимательно изучал окна наверху, надеясь на то, что двуногий убийца тоже смотрит вниз и понимает: кара неминуема. Возмездие есть, и оно не дремлет.

Поутру он опять оттер дочь охотника и его подругу обратно в парадную и не давал выйти до тех пор, пока не примчался на машине сам двуногий, красный и потный, и не погнался за Вывеем прямо через кусты, размахивая какой-то палкой. Сманив человека в сторону, волк описал широкую дугу, вернулся к входной двери и снова загнал женщин в подъезд.

— Я тебя пристрелю!!! — заорал охотник, нагоняя зверя. Но Вывей только презрительно оскалился и освободил проход.

В этот раз двуногий повел себя умнее: не погнался, а постучал в дверь, провел дочку и подругу до машины, сел сам и, яростно газанув, уехал. Однако волк понимал, что так просто это не закончится — и все свободное время исследовал окрестности, готовя пути отступления и выискивая укрытия на случай внезапной опасности.

Несколько дней подряд охотник сам выводил своих женщин, сажал в «УАЗ» и увозил. Вывей неизменно встречал их у дверей грозным рыком и пытаясь цапнуть за одежду, вынуждая девочку прятаться за родителей. Но однажды утром двуногий вышел один, держа в руке телефон и, довольно осклабившись, сообщил:

— Вот тебе и конец! — и нажал на кнопку.

Волк чуть наклонил голову, прислушался, пока ничего не понимая.

— Жди-жди, — посоветовал двуногий. — Я ведь знаю, возле дома ты все проверяешь, тут тебя не заловить. Так что обложили мы тебя издалека. Но кругом и крепко. Сейчас ты сдохнешь. Понял?

Вот теперь Вывей сообразил, отчего сегодня собаки ведут себя так странно: сбились вместе в нескольких местах и не пустобрешат, а перелаиваются. И отчего их оказалось так много, несмотря на недавний набег живодеров. И почему лай вдруг начал приближаться сразу со всех сторон. Волк осел на задние лапы, разворачиваясь, и резво кинулся бежать: стремглав между машинами, сквозь шипастые кусты боярышника, в прыжке через забор, по детской площадке, потом вокруг трансформаторной будки и — с прыжком в сторону от тропы — снова вдоль дома.

— Он здесь, здесь! Я видел! — громко предупредил кто-то от деревьев.