Белый Волк - Александр Прозоров (2011)

— Это уже который раз… — загнул пальцы Сергей Васильевич. — Пятый? Пятый раз я тебе говорю, что в законе справедливости нет. Каждый день многие десятки детей насилуются и убиваются, многие девушки сходят с ума, многие сотни взрослых людей гибнут исключительно потому, что закон запрещает им сопротивляться преступникам. Однако, раз такой закон продолжает существовать, раз никто не пытается его изменить, никто не требует изменений — значит, общество готово платить такую цену за общее спокойствие. Или, может, ты слышал о митингах протеста против запрета на владение «короткостволами» и статьи о превышении пределов самообороны? Нет? Вот то-то и оно. Мы живем в индустриальном мире, Еремей Варнак, в мире с высокой степенью разделения труда и узкой специализацией. И уничтожением преступности должны заниматься специально обученные специалисты: полицейские, ОМОН, ФСБ — а не токари, пекари или балерины. Поэтому бороться с преступниками обывателям закон запретил. Я могу думать об этом все, что угодно — но закон есть закон.

— Блин, Сергей Васильевич, как же вы служите-то тут с такими мыслями?

— Я ловлю преступников, Еремей, если ты забыл, и защищаю людей. Так что у меня с этим парадоксом никаких проблем не возникает. Меня, если честно, самого удивляет, почему людям у нас запрещено сопротивляться насилию. Но я на службе и обязан выполнять требования общества, которому служу. А оно считает обязательным именно это.

— Ну, и почему тогда, Сергей Васильевич, вы не доводите мое дело до конца? Почему срок не лепите?

— Потому, что справедливости нет у закона, — вздохнул Широков. — А я всего лишь человек. В настоящий момент воспользовался обстоятельствами и позволил себе слабость. Только ты не думай, что это хорошо. Ведь на моем месте вполне мог оказаться кто-нибудь другой, с иным чувством справедливости. Развелось ныне вокруг изрядно горлопанов, которые уверены, что права человека существуют только и исключительно у насильников, убийц и грабителей, но отсутствуют у их жертв. И за то, что ты прирезал стрелка вместо того, чтобы, прохаркавшись кровью, зачитать ему его права, напоить кофе и проводить к оборудованной кондиционером машине, такой справедливец быстро бы содрал с тебя живого шкуру, натянул на барабан и таскал по улицам под радостную мелодию Марсельезы. Это плохо, когда мы поступаем не по закону, а по справедливости. Это очень плохо. Такого быть не должно. Но иногда трудно удержаться. Будем считать, что в этот раз тебе просто повезло.

— Я учту.

— Учти, учти… Что-то мы не о том заболтались. Я ведь хотел о другом поговорить. Впрочем, теперь, когда я выпустил из рук главное средство воздействия, ты уже точно не признаешься, кто вам платил и почему. Сегодняшний план ведения допроса у меня накрылся. Впрочем, учитывая твой дурной характер, буйную биографию и изрядное упрямство, видимся мы, я так полагаю, не в последний раз. Можно и отложить. На сегодня в управлении запарка, так что торопить никто не станет. Оставлю твою загадку на десерт. Ты у нас не ядовитый, ничего конторе не испортишь. Скажу, что завербовал, никто и теребить не попытается, и другому дело не передаст. Про чужих агентов в службах спрашивать не принято.

— Я не буду на вас работать, — покачал головой Варнак. — Мне знакомства с его величеством Законом хватило на всю оставшуюся жизнь. Больше не хочу. Предпочитаю справедливость. Самую дикую и бескультурную.

— Да куда ты денешься, Еремей? — дружелюбно улыбнулся Широков. — Не хочешь сотрудничать по согласию — буду использовать «втемную». Точнее, именно так и буду. Я ведь тебе, заметь, сотрудничества и не предлагал.

— Даже не надейтесь!

— Что, бросишь Батарейку без охраны?

— А при чем тут он?