Белый Волк - Александр Прозоров (2011)

— Деяние важное на плечи твои возложу. Для смертных всех важное, для нас, для цели великой. — Корни все разом зашевелились, словно языки пламени в разгоревшемся костре. — Ведомо нам, напасти новые готовят глупцы для лесов и лугов, для наволоков и дубрав. Потопить все желают, изничтожить, водой новой налить. И несть в безумцах понимания, что беды все роду людскому исконно от водяного избытка идут! Лихоманки, анчутки, хвори и лихорадки, русалки и комары, навки и болотницы… Все, все из воды сырой к вам лезет, извести пытается, отравить, погубить, гнилью сожрать, плесенью заползти. Все от нее! И лишь в царствии нашем воздух целебным и легчайшим бывает, грибы да ягоды сладкие растут, зверье доброе плодится. Радость сию супротив болотницы защитить надобно! Остановить окаянное безумие!

— И что я должен делать? — уточнил Варнак, начиная понимать всю весомость Игоревых предупреждений.

— Человека смертного сбереги, что на пользу нашу старается. Ведом он тебе, ты уж для него постарался.

— Хорошо, я буду его охранять!

— О службе делу моему я тебя испрашивал, а не о сбережении смертного простого. Согласен ли ты службу мою должно справлять, с водяной напастью сражаясь и земли сухие и добрые от сырости сберегая, — али иную думу имеешь?

В этот раз Варнак серьезно задумался, опасаясь попасться на какую-нибудь уловку. Увидев тварь, самое место которой в фильме ужасов, поневоле вспомнишь все детские сказки и то, сколь хитра бывает нечистая сила на разного рода обманки против простого смертного человека.

— На службу, согласно которой я стану делать все, от меня зависящее, чтобы оберегать хорошие земли от подтопления… Ныне же для этого охранять Константина Белокотова, — размеренно повторил он условия чудища. — Да, на такое я согласен. Такую службу буду нести.

Существо зашевелилось, по голове Варнака опять поползли сосновые корни, и один из них вдруг вручил ему лист папоротника.

— Вперед иди, ни на что не оглядывайся, — вкрадчивым шепотом подсказало чудовище. — За папоротником следи. Как зацветет — становись и копай. Там тебе и награда…

После всего увиденного Варнак ничуть не засомневался: пошел вперед, как и было указано. Зажатый между пальцами лист оказался гибким и по мере движения отклонялся то в одну, то в другую сторону. Следуя его намекам, Еремей послушно поворачивал, продираясь через можжевельник и дикую малину, иногда стукаясь о деревья — но ни на миг не отвлекаясь от живого указателя. Наконец тот вдруг закрутился, сложился в бутон, через мгновение превратился в тончайшую золотистую пыльцу и развеялся в воздухе. Варнак присел, разгреб старую хвою до песка и принялся рыться в нем, мысленно ругая Игоря за то, что тот не предупредил взять лопату. Однако на глубине всего в локоть его пальцы вдруг ощутили препятствие, и вскоре он достал на свет небольшой, с три кулака, глиняный горшочек. Горшочек такой старый и дряхлый, что, когда Еремей закрутил его в руках, разглядывая — тот просто развалился, осыпав колени скромным дождиком из старых золотых и серебряных монет. Внутри было что-то еще — но сгнившее в труху. Даже непонятно, что.

Выбраться назад к машине оказалось не так просто — блуждая за листом папоротника, Еремей изрядно закружился. Но где-то после получасовых поисков он наткнулся на ручей, по нему вышел к месту переправы, а уж там и машина была рядом.

— Банзай, земляк, — подмигнул ему десантник, отдыхающий на пороге машины. — Ну, и как тебе настоящий лесной леший? Понравился? Ты ничего, молодец. Я, как первый раз его увидел, чуть не обделался.

— Когда я первый раз его увидел, мне было не до таких пустяков, — ответил Варнак. — А нынче уже не первый. Да и ты по дороге столько успел порассказать, что я нечто подобное и ожидал.

— Ну, я тоже с третьего-четвертого раза привык, — поднялся Игорь. — Сам даже потом вызывал, договаривался. Раны он классно лечит, с растениями помогает. Ну, тебя вылечил.