Верхняя Москва. Русский блицкриг - Анатолий Матвиенко (2013)

– Они – граждане Западной Монголии? Их же задержат в порту!

– Барышня, вы истину глаголете. Но их неприятности рядом с нашими – мелочь. В общем, здесь какие-то особо целебные соли, семья Ахмад-оглы набиралась здоровья. Поживем недельку в другой гостинице. Ангин превратится в пожилую Ханум Ахмад. В мальчика пока рано, иначе придется посещать мужской туалет. У нее младший сын – неслух Шамиль. Во всем слушайся мамочку, понял? Иначе старший брат, это я – Сайфуддин, больно тебя накажет. Зато иностранный говор объясним. Вряд ли здесь монгольский акцент тюркского отличат от армянского. Мартик, плечо поджило?

– На мне всегда все быстро заживает.

– Ой ли, две пулевые дырки и огнестрельный перелом? Месяц отдай и не греши. Магия прихватила ранки, не более. До полного выздоровления дней десять. Я это к чему. Не могу менять твое лицо. Лечебная магия приводит организм к генетическому исходнику. Поэтому – легкий морок, дальше будешь сидеть и набираться сил в гостиничном номере. Ангин здорова, достаточно сильно состарить кожу лица.

– Нет! Ни за что! Лучше в тюрьму.

Дмитрий усмехнулся.

– Или в объятия к Мурзе Ашрафу. Учтите, я не мастер накладывать тонкие чары, подпитываемые вашей энергией. Поэтому накину легкий морок, он без меня долго не продержится.

Номера нашлись в гостинице «Баламургаб», расположенной на левом берегу Мургаба, на достаточном удалении от санатория, где лечились Ахмады. Ханум получила отдельный номер, «братья» – другой. В том номере мать этих братьев впервые увидела в зеркале свою личину, и Дмитрий почувствовал, что в мире есть места опаснее, нежели перед стволами бандитских автоматов.

– Ложись, младшенький. Посмотрю твои раны. Неделю будешь отлеживаться. В Самарканде ты понадобишься здоровым и, возможно, быстро бегающим. А я с Ханум иду на базар менять одежду. Мы слишком подробно описаны.

– Я с вами.

– Нет. На тебя я и так подберу. Ты чуть выше ростом, поуже в плечах. Ангин сама пусть покупает.

На рынке «сынок» чуть не схлопотал между глаз, когда упрекнул пожилую женщину в отсутствии вкуса.

– Вы слишком молодежные вещи смотрите, мама. Не забывайте, вам пятьдесят шесть.

– Я не надену на себя вдовий халат! – зло прошептала Ангин.

– Тогда сразу подбирай арестантский. И белые тапки на похороны. Я за тебя не буду воевать против армии, полиции и бандитов Кыргызстана.

Последняя фраза почему-то очень расстроила Ханум. Потом она взяла себя в руки, брезгливо примерила наряд пожилой бабы, слегка секонд-хенд, и согласилась. Покупка трех комплектов мужских вещей заняла втрое меньше времени.

На обратном пути он попытался ее успокоить.

– В Москве оденешься иначе. По-молодежному.

– Как проститутка?

– Это уж на твой выбор. Большинство у нас предпочитает моду верхнего мира. В том числе мусульманки.

– Ни за что.

– Твое дело. Я обязался вывезти вас отсюда. Дальше как хочешь.

– Смотрю – ты не рад, что с нами связался. Торопишься избавиться.

– Хлопот вы мне создали, не спорю. Но теперь вы – моя команда. А своих не бросают в беде. Это ясно?

– Яснее не бывает. Особенно когда я такая – столетняя старуха.

Дмитрий захохотал.

– Вот ты о чем. Ну, не скрою, молодая ты приятнее на вид. И твой отец завещал спасти именно дочь, о Мартике и Баграме даже не вспомнил.

– Он любил меня…

– Не сомневаюсь. Если ты намекаешь, что между нами возможны какие-то чувства и отношения, то запомни одну очень простую вещь – мы на войне и в тылу врага. Здесь только одно чувство, называется желанием выжить. Остальные вредны. Я говорил тебе об этом и повторю еще несколько раз, пока ты не сядешь в наш самолет.

Несмотря на погони, перестрелку, смерть отца, суровая реальность не вытеснила и не разрушила до конца мир девичьих иллюзий, строившийся годами. Поэтому она не удержалась от самого личного вопроса.

– В Москве у тебя есть девушка?