Верхняя Москва. Русский блицкриг - Анатолий Матвиенко (2013)

За неимением другого занятия он часами разговаривал с армянами, что само по себе чертовски утомительно. О чем бы ни заходила речь, они как заведенные скатывались к единственной теме – о величии армянской нации и определяющей роли армян в мировой истории. Оба не много знали о верхних делах, зато выучили наизусть биографии всех тамошних знаменитостей, включая академика Амбарцумяна, певицы Шеридан Саркисянц и фокусника Амаяка Акопяна. Дмитрий, ежедневно посещавший мечеть, раздобыл некогда священную для верхних туркменов книгу «Рухнама». В этой книге Великий Туркменбаши обосновал, что библейский Ной был туркменом, а этой нации принадлежат главные открытия человечества, начиная с колеса. Ангин и Мартик взвыли от возмущения. Действительно, кем мог быть Ной, кроме как армянином, раз пристал к горе Арарат? И, понятное дело, от каменного топора до электрической хлеборезки армяне изобрели все мало-мальски значимое. Княжич пообещал достать в Москве самоописание корейской истории, где колесо изобрели… догадайтесь кто.

– Можно подумать, русские себе подобного не приписывают, – надулась Ангин.

– Отчего же. Мы изобрели самый большой в мире незвонящий колокол, огромную нестреляющую пушку и нелетающий паровой самолет. Столько великих «упс!» и «ой! блин!» не знает ни одна страна в двух мирах.

Ангин оказалась чуть более интересным собеседником, нежели брат. Как девушку ее волновали книги, особенно романтические, чувства и прочие тонкие материи, сильно ограниченные для доступа в малом городке на границе двух сфер влияния. Тем более она жила в весьма традиционной исламской семье. Дмитрий, сын гяура, весьма образованный по сравнению с известными ей людьми, ее интересовал крайне, местами шокировал, а иногда очаровывал. Порой она забывала о правилах светской беседы, признающих только одну актуальную тему – об армянском величии, – и жадно слушала.

Мартик злился, что их спаситель столько времени проводит в комнате сестры, юной, незамужней, нецелованной. Но поделать ничего не мог.

Он бы сердился еще больше, узнав, что бесстыдница рискнула снять платок при Дмитрии, рассыпав по плечам ливень густых волос глубокого темного цвета, недостижимого ни для какой химии. Увидев это впервые, парень обалдел. Потом, придя в себя, сказал только:

– Хорошо, что тебя не придется стричь под мальчика.

– Тебе-то что? В мечеть ходишь чаще, чем ко мне в гости.

– Ты прекрасна. Но с Аллахом не можешь тягаться.

Они засиделись в Мерве не на неделю, а на десять дней. Новости об их поисках с ежедневными заверениями полицейских чинов «мы их практически уже поймали» сместились с первой полосы на вторую, а потом на третью. Наверняка и размах поисковых операций стих. Российское посольство заявило, что не располагает ни информацией о месте нахождения Федорова, ни доказательствами его вины.

Дмитрий занялся внешностью Ангин.

– Предупреждаю сразу. Ты станешь похожа на старую каргу Ханум, но только для немага. Любой сенситивный специалист, присмотревшись к тебе, обнаружит свежую энергетику молодой девицы в теле старухи. Я изменил и свою внешность, но мое биополе соответствует возрасту.

– А если все-таки мальчиком?

– Мужская и женская ауры отличаются. Теперь о главном. Перед расставанием я задействую стандартное армейское заклинание, которое сейчас заживляет раны Мартика. Оно вернет тебе обычный вид за неделю-две. А сейчас начинаю тебя уродовать. Потерпишь?

– Если необходимо.

– Тогда сожми пальцы и зубы.

Ангин едва удержалась, чтобы не заорать. Кожу лица ошпарило. Кости черепа сдвинулись, причиняя чудовищную боль. Она кинулась к зеркалу и увидела привычный морок, которым Дмитрий ее обезображивал перед выходом в город. Но достаточно было тронуть себя за щеку… А теперь и на ощупь дряблая кожа, длинный крючковатый нос, желтые неровные зубы, на губе отвратительные волосатые бородавки.

– Ты вправе меня ненавидеть. Сейчас изувечу Мартика. Собирай вещи.