Верхняя Москва. Русский блицкриг - Анатолий Матвиенко (2013)

Ворочая бетонные глыбы, приходится разговаривать. Как минимум синхронизировать действия, иначе рукотворный мегалит сорвется, придавливая и калеча. Что, собственно, и происходило, иногда по несколько раз в день. Травмированных уносили, Ю Линь больше их никогда не видел. И, естественно, никто не задавал вопросов.

Через неделю зарплату не выдали, пообещали через месяц сразу за все время. Парень с юга пробовал бежать, его схватила охрана стройки, избила и вернула на место в назидание другим. Середина ХХI века; в стране, получающей основной экспортный доход от микрочипов, процветает рабство.

По вечерам обессиленные труженики рассказывали о жизни до Бейджина. Ю Линь не знал, что хуже – голодное и свободное существование на периферии разоренной войной страны или рабство за скудную еду. Заодно он понял, что тысячи иероглифов, десятки тысяч слов и выражений ему ни к чему. Активный словарь провинциалов исчислялся сотнями, не более. Их усвоить просто, тем более что зеленые ленты еженощно возвращали силы и растолковывали услышанное за день.

К концу второй недели Ю Линь исчез, с ним – другой рабочий, а на охране периметра нашли труп часового с куском арматуры в затылке. Учитывая, какой контингент трудился на расчистке и охранял ее, событие не имело ни малейшего резонанса.

– Нихао, досточтимая госпожа! Дже ши во дэ пхэнье.

Фразой на чистом китайском Богуслав представил спутника как друга. Надо же! Вероника глянула на пару оборванцев с чувством отвращения и восхищения одновременно. Даже в салоне лимузина княжич умудрился сохранить согбенную осанку бедняка Ю Линя, убитое жизнью лицо и тусклую ауру ничтожества, ничем внешне не отличаясь от настоящего выходца из бедной провинции, примостившегося рядом. Отвращение вызвал не только их вид, но и запах, с которым едва справилась магия, а сиденья водителю потом долго чистить.

Вместо привычного Богуславу отеля она привезла их в маленький одноэтажный дом. Невероятно, но отмытый и переодетый в чистое княжич отказался от секса.

– Не могу выйти из образа, досточтимая госпожа. Я, ваш смиренный раб, не достоин такой чести.

– Молодец, конечно… Но, знаешь, меня впервые в жизни отшили!

– Ради вашего же задания, досточтимая госпожа. Вернусь живым – наверстаем.

«Если я тогда не откажусь, – сказала про себя уязвленная Вероника. – Но парень держится молодцом».

Сопровождавший их туземец подвергся бесцеремонному потрошению памяти. Жизнь бедняка с окраинной провинции, простая и безыскусная как сорняк на дороге, развернулась во всех подробностях. Итак, селение Лунчуань в провинции Юньнань, родители… детство… молодежная банда… побои… первый секс, за который снова побои и оттого – побег в Бейджин с крадеными деньгами, которых едва хватило на дорогу.

– М-да, маргинальная личность.

– Высокочтимая госпожа полагала, что я найду среди бомжей нового Конфуция?

– Не выходи из образа. Ну да, с трехнедельной подготовкой к жизни в Китае на Конфуция ты не тянешь. Выучил биографию своего… гм, друга?

– Ши, госпожа. Конечно.

Вероника выдала длинную фразу на диалекте Шанхая.

– Во бу минг баи! – виновато сознался в непонимании Богуслав. – Я из Тибета, госпожа.

– Переигрываешь. Зачем ты нужен на «Минтянь», если местного языка не знаешь? Ладно, детали дополируем на пути в Шанхай.

«К черту детали», – хотел по традиции воскликнуть княжич, но вспомнил, что самые опытные и гениальные агенты сыпались именно на деталях. Однако усилия пропали даром. Корпорация на ближайшие месяцы закрыла прием на работу неквалифицированной рабочей силы.

– Отвратительно! – Вероника даже губу прикусила, нервно расхаживая по люксовому номеру «Шератона» и высасывая сигарету за сигаретой.

Богуслав мог сбросить маскировку, выйти из образа, но даже более чем скромный опыт общения с женщинами свидетельствовал – сейчас не время тащить ее в койку.

Дама взяла себя в руки и успокоилась.