Я, Всеслав - Ник Перумов (2008)

А сама Соня-Смерть ругмя ругала себя за мягкотелость. Но – всё равно – выстрелить в сдавшегося не могла. В конце концов, амеры только исполняли приказ. И – признавала Соня – они не строили концлагерей, не гнали людей в газовые камеры… Это в первые дни народ боялся, а потом, когда выяснилось, что солдатиков, восемнадцатилетних мальчишек, просто разоружают и отпускают по домам, ловят и без долгих рассуждений сажают «быков»-отморозков, быстро загоняют куда следует наглую шпану, арестовывают «коррупционеров», но при этом не срывают с флагштоков бело-сине-красные триколоры и не сбивают прикладами двуглавых орлов, не вводят талоны и карточки, продуктов в магазинах становится только больше и водка не дорожает, – так очень быстро осмелел и освоился. Сначала-то надрывались: «оккупация, оккупация!» Пардон, господа, какая оккупация? Миротворческая операция в зоне повышенной нестабильности, нашпигованной ядерным оружием, древними, дышащими на ладан атомными станциями, химическими комбинатами и прочей прелестью. Обычное дело. Как в Боснии. Или в Албании. Или в Сомали. Или в Гренаде. Или в Панаме.

Нет, дальше на эту тему я думать не буду, сказала она себе. «Приказываю не думать и запрещаю думать». Лучше я порадуюсь тому, что Ёж таки поможет с оружием. Честно говоря, никогда б не подумала, что у него и в такой глуши есть свои кадры. Однако вот нашлись же… Удача. Как и то, что Машка и мальчишки мне поверили. И это – такое счастье, что и представить нельзя. И вот они уже в дороге, и кордоны позади, и неудача Хорька с оружием не привела к фатальному исходу, и можно часов на восемь расслабиться, пока поезд не дотащится до Киприи…

А Ёж молодец. Не задавал никаких вопросов, мол, зачем, для чего и куда. Ответил просто – сделаю. И всё тут. И, не сомневалась Соня, сделает. Надёжный человек Ёж. Но лют, лют непомерно, призналась она сама себе.

…Так они и ехали. И никто не задал ни одного вопроса: так куда же всё-таки путь-то держим? Неужто и впрямь всё-то ты нам всерьёз рассказывала?..

Да, всерьёз, ребята, всерьёз. Сама себе не верила, когда узнала. Перепроверила не трижды, не четырежды, прежде чем решилась кому-то поведать. Потому что современный, «цивилизованный» человек поверить такому просто не в состоянии. Рассмеётся, скажет «бабушкины сказки!» да посоветует поменьше читать на ночь героических былин. И пропишет какую-нибудь очередную «Кровавую оргию в марсианском аду», благо с pulp fiction у нас нынче никаких проблем.

У нас теперь проблем и вовсе мало. За нас думают другие.

А в Америке подешевел бензин, потому что нефть из сибирских скважин сбила цены на мировом рынке.

Раньше 609-й ходил быстрее, но сейчас слишком много дорог ремонтируется и слишком много составов гоняют туда-сюда, вот и приходится подолгу ожидать на разъездах. Впрочем, это даже хорошо, приедем не среди ночи, в четыре часа, как во времена «проклятого режима», а уже ближе к утру.

…Когда миновали Кириши, мальчишки наконец сморились и засопели. Соня, однако, не могла даже подумать о сне. Какой уж тут сон! Ведь если всё, что она узнала об этом… гм… человеке, – правда, то впору ведь задуматься, не верны ли все сказки церковников.

Леденело сердце, несмотря на всю силу воли, пресекалось дыхание. Соня привыкла жить, как все атеисты: твёрдо зная, что там ничего нет и быть не может, что за порогом бытия – просто небытие, вечный сон без сновидений. И ты ведёшь себя нравственно не потому, что боишься посмертного воздаяния, а потому, что именно в этом – отличие человека от бешеного зверя. Но – что делать с её изысканиями? Сказать себе, что всё это – не более чем дикие совпадения, причудливая игра вероятностей? Да, конечно, это соблазнительно. Во всяком случае, не ставит под сомнение самого главного – что за смертью просто темнота и покой, что там ничего нет.