Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

Так уж издавна повелось, что на морском берегу раз в месяц устраивали небольшую ярмарку. Для вендов она служила своеобразным местом встреч. Ведь там постоянно живущий в лесу человек, не желающий тратить время на поход в город, мог предложить что-нибудь из излишков своего добра, или наоборот — разжиться какой-нибудь мелкой, но позарез необходимой вещью, которую делали только в городе.

А городские жители, в свою очередь, приобретали на ней чудные лесные диковины. Например, ручного бера или маленькую куницу для охраны добра. Ведь совсем еще недавно, когда в Альтиде не было кошек, ручные куницы прекрасно справлялись с мышами.

Поэтому лесная дорога не пустовала ни зимой, ни летом.

Когда обмотанные тряпками копыта глухо застучали по камню, Милован облегченно вздохнул:

— Ну, друзья! Кажись, выбрались из западни! Теперь-то я понимаю, что чувствует обложенный зверь. Нас нежить как бера в логове в этой башне заперла! А выход-то всего один. Бери голыми руками!

— Не болтай, — хмуро бросил Прозор. — Еще не отъехали. И не забывай: нам сюда еще возвращаться придется.

— Так-то оно так! — весело отозвался Милован. — Верно говоришь! Только когда это еще будет? А дорога — вот она! Езжай на все четыре стороны! А вернемся мы не одни. С подмогой и волхвами не страшно — совладаем с нежитью!

Милован не унимался, разглагольствовал, радовался и, как свойственно молодости, предпочитал жить настоящим: «Смерть — ко-о-о-гда еще придет?!»

Но парень умолк на полуслове. Прядая ушами, резко всхрапнули лошади. Кобыла Любомысла пошла боком, часто перебирая ногами и всхрапывая, затем, поднявшись на дыбы, едва не сбросила старика на землю. Привязанная к седлу заводная лошадь отпрянула в сторону. Возник переполох.

— Что за леший! — борясь с испуганной лошадкой воскликнул Любомысл. — Да стой ты! Что с тобой, ты всегда смирная была! Для того тебя и выбрал, чтоб стариковские косточки сберегала! Иль учуяла чего? Тп-р-р-у!

Совладав с лошадью, Любомысл крикнул:

— Прозор, ну-ка глянь — отчего переполох? Что лошади учуяли? А то мы впотьмах, как слепые!

Впрочем, и без глаз Прозора было ясно — дело нечисто: сзади раздавался частый глухой топот и шуршание отбрасываемых камешков. За отрядом кто-то бежал.

— Упырь… — спокойно расчехляя тул и доставая снаряженный серебром срезень, молвил Прозор. — Кому ж как не ему за нами гнаться! Прав ты, Любомысл! Зря я тебе возражал: он нас на узкой тропке поджидал. А как учуял, что добыча ускользает, вдогон пустился. Все равно, лошадей ему не догнать. Ну что ж, давайте еще по паре стрел в него всадим, а то одной, что я его угостил, видать маловато. Видите упыря? Во-он, у поворота мельтешит.

Теперь все видели, что позади, где-то в половине полета стрелы, у изгиба дороги, в лунном свете колыхалась тень. Судя по топоту, албаст сильно спешил за ускользающей добычей, но все равно его бег уступал неторопливой лошадиной рыси. Уйти от упыря не составляло труда.

— Все-таки моя стрела его хорошо подбила. Зря грешил, что серебро без толку. Вон, как его шатает. И полбашки уже развалилось — видать, разъело, — заметил Прозор, наложив на тетиву стрелу. — Эх, Веденя, Веденя! И как же тебя так угораздило? Чем же ты богов прогневал? Ладно… — Вздохнув, Прозор поднял лук, навел на упыря. — Может, от мук тебя избавим. Ну, как? Готовы, други? — Он серьезно глянул на Любомысла, Милована, маленького княжича.

Можно и не спрашивать. Ночь в Древней Башне не прошла просто так: от малейшего шороха руки вендов сами тянулись к оружию. Особенно — у Добромила.