Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Отпустил, — махнул рукой Борко, — иначе я бы рядом с вами не ехал. Интересно, чем же я лешему не глянулся?

— Эх, Борко, Борко… — с укоризной промолвил старик. — Вроде бы и взрослый, а думать так и не научился. Ну, скажи на милость, зачем ты вчера молодого кабанчика подстрелил? Ну съели мы его, вкусный… Но ведь ты мог догадаться, что в башне нас большие запасы питья и еды ждали! Что, захотелось свою охотничью удаль потешить? Потешил… Сделанного не вернешь — раз ты поросенка добыл, то он — твоя добыча. Но ведь кабанчик, которого ты убил, еще же ребенком был! Вот над этим — подумай. Раз сойдет, другой… А в наших вендских заповедях что сказано, помнишь? Не отнимай жизнь понапрасну! А тут? Выходит, ты понапрасну у ребенка жизнь отнял. Подрос бы он, в матерого кабана превратился, тогда — другое дело…

Любомысл окликнул Прозора:

— Как считаешь, я прав? Есть в моих словах немножко истины?

— Прав, Любомысл! Не сомневайся, — ответил дружинник. — И не немножко, а всю истину ты нам напомнил — не отнимай жизнь понапрасну! Так что, Борко, смотри! В другой раз леший тебя из лесу не выпустит, сгинешь — и знать не будем, справлять по тебе тризну, иль нет.

Борко печально задумался. Вместе с ним было о чем поразмыслить и Миловану. Молодцы — что греха таить? — любили покичиться своей охотничьей удалью. А тут вон как обернулось! Заповеди-то знали все, а вот оказалось, что исполнить их сложно. Поди-ка, догадайся, какого зверя или птицу можно добыть? И можно ли вообще, если есть другая еда? А про запас? Не все так просто, есть над чем пораскинуть умом.

Любомысл, озадачив молодых парней, продолжил рассказ. Только сейчас старик не причитал, как в начале, а говорил вполне серьезно:

— Ну, значит, княжич, — дело обстоит так. Леший — он обычно подпоясан красным кушаком. А вот левая пола его одежки запахнута за правую. Но не наоборот! — особо подчеркнул Любомысл. — Обувь у лешего всегда перепутана: правый лапоть на левую ногу обувает, а левый — на правую. Это когда он в простого, не знатного человека перекидывается. Глаза у лешего зеленые, как весенняя листва, и пучеглазые. И горят они у него, как угольки. Брови — густые, высокие. А, вспомнил, — он бороду носит. Так она у него длинная, и вроде бы как зеленью отдает. Волосы — косматые, нечесаные, ниже плеч спускаются — леший за ними вроде как не следит, не боится, что в лесной чащобе они за кусты цепляться будут. Правого уха у него вовсе нет, поэтому он волосами голое место прикрывает. А отличить его от человека, узнать его нечистое происхождение легко — стоит только посмотреть на него через правое ухо лошади, так сразу тебе ясно станет, что перед тобой — переодетый леший.

— Это кто ж на него через лошадиное ухо смотрел? — гукнув, снова встрял в рассказ Прозор. — Уж не ты ли, Любомысл?

— Прозор, я тебя прошу, — умоляюще сказал княжич, — не перебивай дядьку. Он так занятно рассказывает, я даже о жути, что ночью видел, забыл. Хорошо?

Дружинник смущенно кашлянул. Он так и не свыкся с мыслью, что оказался в охранном отряде молодого княжича и даже успел сдружиться с будущим властителем крепости Виннета. Ведь для него, простого парня из леса, все князья и другие важные люди казались недосягаемыми. А тут вон оно как! Молодой княжич — простой, чудесный мальчишка. В нем нет спеси, которую Прозор не раз наблюдал у других знатных людей.

В иных местах и городах, как давно понял венд, люди очень любят чваниться своим происхождением, а если его нет — то богатством. Можно подумать, что когда Род создавал людей, то сразу отделял знатных и богатых от незнатных и бедных. Чушь, все не так! А молодой княжич вон как вежливо просит, чуть ли не умоляет. И все из простого уважения к нему, простому лесному охотнику. Для немного тщеславного Прозора, хоть он и родился вендом, это было весьма приятно. Ну как не любить такого — даром что молодой князь!