Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Да не верещи ты так, Беланка! Будто ты саратана там увидела, и он к тебе щупальца тянет, схватить собирается! Прекрати немедля! Уши ломит от твоих воплей!

Белана неожиданно прекратила вопить. Снова, как и давеча надула щеки. Потом, решив, что так гримасничать хватит, нахмурила брови и выпятила пухлые губы. Искоса глянула на Ярину — что, мол, уже и поорать нельзя? Не нарочно же, просто неожиданно увидела и немного испугалась.

Нет, ей не показалось! На другом берегу действительно был кто-то незнакомый. Не скрывая озабоченности, показала рукой:

— Гляньте! Все равно стоит! Да присмотритесь внимательней!

Настороженная речь подействовала лучше всяких воплей. Присмотревшись, русалки увидели, что на другом берегу озера, за росшей около берега сосной, и впрямь прятался кто-то большой и темный.

10

Ярл викингов

Прозор привстал на стременах и, что-то выискивая, оглядел окрестности дороги.

«Где же он? А, вон лежит, не сразу и заметишь! Эк, как за зиму просел! Еще год-другой — и совсем земля утянет. Жаль, верная примета была…» Прозор чмокнул губами и направил коня прочь с дороги, в лес, к большому бугру. Это был древний, поросший мхом и засыпанный палой хвоей валун. Если его отчистить, то можно разглядеть высеченную на нем стрелу — путеводный знак. Идя в указанном направлении, путник выходил к следующему такому валуну, а он, в свою очередь, указывал, куда идти дальше.

Эти путеводные знаки были высечены давно, чтобы не плутать в лесу. Но Прозор и без них хорошо знал дорогу, ведь в молодости, охотясь, он исходил эти места вдоль и поперек. Главное — не пропустить первый камень, а дальше он доберется до нужного места хоть с завязанными глазами.

— Ну, что встали? — оглянулся дружинник, а затем махнул рукой вглубь темного леса. — Нам в ту сторону, к зимовью. До реки, про которую Велислав говорил, не больше версты осталось. Вдоль нее не пойдем, путь срежем.

Путники направили лошадей в лес, вослед Прозору. Копыта мягко хрустели по опавшей хвое. Средь влажных стволов было темно и неуютно: высокие сосны заслоняли звездное небо. То ли дело за разговорами ехать по торной дороге! Но приходилось терпеть, осталось немного: зимовье сулило спокойный отдых, которого венды лишились в Древней Башне.

Любомысла одолевала дремота: старик клевал носом, качаясь в седле, а когда слишком сильно заваливался набок, то резко вздрагивал, тревожно озираясь.

Молодцы, ехавшие позади, молчали. Борко тихонько баюкал сломанную руку, а замыкавший отряд Милован тревожно вслушивался в каждый шорох. Хоть молодой дружинник и не подавал виду, но страшные рассказы Любомысла его изрядно напугали.

А Добромил гадал, кто такой волхв Хранибор, к которому так настойчиво просил поехать предводитель дружины. Наверное, он — великий кудесник. У Велислава не может быть друзей, плохо знающих свое дело.

Прозор остановил жеребца и, призывая к вниманию, поднял руку. С Любомысла сразу слетела вся дремота: «Что там еще?» Старик открыл рот, намереваясь это спросить, но дружинник приложил палец к губам.

Венды замерли. Какое-то время Прозор медленно оглядывал ночной лес. Что-то его встревожило — но что? Запах! Дружинник сильно потянул носом раз, другой, с сомнением покачал головой и, обернувшись, вполголоса спросил:

— Что-нибудь чуете?

Путники принюхались: да, в ночном лесу витал неясный запах. Вроде бы тянуло дымом, жареным мясом и еще чем-то трудноуловимым, но знакомым.

— В зимовье кто-то есть? — шепнул Добромил.

— Да, други, похоже, там викинги, — ответил Прозор.

Соскочив с коня и быстро примотав повод к ближнему дереву, богатырь знаком подозвал Милована и вполголоса сказал:

— Остаешься за главного. И не шумите, я скоро…

Впрочем, предупреждение излишне. Никто и рта не раскрыл, лишь тихонько фыркали лошади — чувствовали запах человеческого жилья.