Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Да вот, довелось как-то про них слышать, — с какой-то непонятной тоской сказал Прозор. — В нашей деревеньке несколько лет один человек жил, бывший беглый раб. Книгочей, у-у-у!.. — протянул Прозор, закатив вверх глаза, и этим показывая, каким грамотным был этот человек. — Великий мудрец! Он детишек вечерами собирал вокруг себя и разные истории рассказывал. И про чудеса, которые на земле есть, и про страны разные говорил. Про колдовство: белое и черное. Про волшбу: добрую, злую и о которой даже лучше не думать. Мудрец этот много чего знал. С деревенским знахарем дружил, травы лесные с ним собирал. К волхвам в лес ходил, с ведунами знался. А что он искал, мы так и не узнали. Умер рано: хворал, жизнь-то до наших лесов у мудреца тяжелая была, одно слово — рабство. Поди-ка, денно и нощно помаши веслом! Тут и молодой не сдюжит. А мудрец в летах был. Хороший человек, — вздохнул Прозор, — к праотцам проводили достойно, челнок снарядили и сожгли по вере нашей. От него я про упыря-албаста и слышал.

На губах Прозора появилась грустная улыбка. Приятно вспомнить о хорошем человеке, с которым в детстве свела судьба. У сурового дружинника даже взгляд стал отрешенным и туманным. Впрочем, ненадолго: мудрец давно ушел к праотцам, а вот то, что он рассказывал деревенским ребятишкам неожиданно подтвердилось через много-много лет.

— Я, когда на реке увидел Веденю, то не сразу сообразил, что просто утопленники по воде не ходят, — продолжил Прозор, — я твердо знаю. А этот шел, величаво, или, скорее трудно — будто что-то мешает. Но быстро, глазом только моргнешь, а он уже вон где, в другом месте! Тут меня бах! Вспомнил, что мудрец говорил: эти упыри ходят быстро, что по воде, что по суше. И главное, вода их не принимает, выталкивает! Когда он голоден, то не может в нее войти, плохо ему там. И еще он может в любую щель затекать, в воду обращаться, а затем снова в нежить. В общем, нечего мудрить, упырь-албаст это!

— Дядька Любомысл, — испуганно прошептал княжич, — а что упырь еще делает? Мне рассказывали про русалку-лобасту, что в грязных прудах живет. Названия-то похожи: албаст — лобаста!

Любомысл, задумавшись, тихонечко покашливал. Худое худым и кончается, что еще принесет эта ночь?

— Сейчас расскажу, Добромил. Только сначала вот что. — Старик повернулся к Борко. — Спустись-ка ты молодец вниз. Да-да! На нижний ярус спустись и набери там больше чесноку. Ты знаешь, где он, брал оттуда. Тащи сюда сколько сможешь, понадобиться.

— А Веденя? Утопленник? — побледнел Борко. — Упырь, или как вы его называете — албаст? Вдруг он там?

— Был бы он там, нас бы тут не было! Иди, нет его. В башню через ворота упырь точно не войдет. Нет ему сюда хода, ты закрыл. Все, неси чеснок скорее.

— Почему ход закрыт? — спросил Прозор. — Ты уверен? Любомысл?

Старик кивнул. Странно, что Прозор сам не догадался почему упырю сюда не войти. Может, не знает?

— Да вот видишь ли, Прозор, этому молодцу, — Любомысл кивнул на Борко, — удача благоволит. Впрочем, и нам пока тоже, — хмыкнул старик. Он чесноком спасся, которым с перепугу в албаста швырнул. Связка-то, чесночная, небось у ворот внизу валяется? Сюда ты без нее влетел, и без лука. Так, Борко? Так! — сам себе ответил Любомысл. — в руках у тебя только кабанчик и кувшин были. Там чеснок, у ворот. Он нежити путь закрыл и отпугнул. Иначе упырь сейчас бы тут бродил. По стенам албаст лазать не может — тяжел. Так что неси чеснок, Борко. Будем бойницы и все щели внизу запечатывать. Да не бойся ты! — улыбнулся Любомысл. — Нет его там! Иди!

Борко нехотя встал и не торопясь пошел к проходу вниз. Добромил и Милован сочувственно смотрели вслед. Любомысл, поймав взгляд Велислава, улыбнулся и кивнул: «Мол, все хорошо!»

— Был бы человек, — бубнил Борко, — с ним бы разговор короткий был: отведал бы моего меча или кулака… А так — утопленник… Упырь… албаст… Невесть что. Только нежити мне недоставало.

Недовольно бурча Борко скрылся в проеме.