Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

Раскинув его невдалеке от костра, леший бережно перетащил на него дивное животное. Потом, вернувшись к лодке, он опять склонился над бортом, и с еще большой натугой вытащил из нее мужчину. Тот, как зверь, тоже был без чувств. С усилием взвалив человека на плечо, Дубыня, покачиваясь, донес его до покрывала и чуть ли не бросил рядом со зверем. Почет зверю был оказан гораздо больший, чем мужчине.

— Уф… — Леший провел по лбу, смахивая капли пота. — Умаялся. До чего тяжелы оба!

— И как это понимать, Дубыня? — тяжелым, четким голосом, медленно произнесла Велла.

Дубыня виновато съежился. Русалки смотрели на него не то, чтобы недоброжелательно, а как-то не так. Будто он невесть что натворил, будто напроказил, и сейчас его ждет наказание.

Врочем, леший, еще возвращаясь, обдумал, как будет оправдываться. И сейчас решил одним махом пресечь дальнейшие неприятные объяснения. А то, что такая тяжелая беседа состоится, Дубыня не сомневался еще там, на Гнилой Топи, когда решил взять с собой незнакомого человека и привезти его сюда, — на русалочье озеро. Решение — как поступить — тогда далось ему нелегко. И сейчас надо отвечать за содеянное. Надо сразу дать новым подругам исчерпывающий ответ. А то чего доброго так перессорятся, что вовек друг друга будут в молчании обходить. А это ни к чему. Друзей надо ценить. Он конечно виноват, спору нет. Он привез сюда человека, но…

— Не мог я его там оставить! Не мог! — тихо, надсадно, хриплым голосом проговорил Дубыня. — Это потомок Семаргла. — Он показал рукой на тяжело дышащего зверя. — Видите? Зверь очнулся, когда я его в лодку понес. Рыкнул… Вон, за руку укусил. Клок кафтана выхватил. — Леший выставил перед собой руку. Да, верно: его и без того латаный-перелатаный кафтан видимо снова придется чинить. На рукаве зияла рваная прореха, из нее торчал кусок волосатой лешачьей руки. А на ней ровный ряд запекшихся кровью дырок. Он как меня схватил, так сразу вырвался и к человеку бросился! Встал над ним и рычит на меня. Видно — любого убьет, но к нему не пустит! А сам зверь слабый, шатает его… И вдруг этому мужчине на грудь упал. Плохо им обоим, видимо пережили много. Так оба в мороке до сих пор и лежат… Друзья они! Друзья! Не мог я человека там оставить, а друга его забрать! Не мог!.. Что бы вы сказали, если бы я вас разлучил, когда вам плохо? Когда вы без чувств лежите и сделать ничего не можете? Кого-то взял, а кого-то нет — на гибель оставил. Так нельзя! Как вы бы на меня смотрели, когда б узнали об этом? А? Славный потомок Семаргла мне бы никогда этого не простил. Пусть уж вместе будут. Я человека к Хранибору отнесу. И зверя тоже. Пусть обоих выхаживает. Он умеет. Я ему помогать буду. Ни зверь, ни человек вас и не увидят…

Голос лешего сошел на шепот. Дубыня сел на пень, и молчаливо, насупясь, глядел перед собой. Он ждал решения. Но все равно, Дубыня гордился собой: он поступил, как счел нужным, как велело его сердце. А что из этого выйдет — время покажет.

Русалки растеряно переглядывались.

— Что скажете, подружки? — спросила Русава.

— Не знаю, — пожала плечами Велла. — Надо поразмыслить.

А Ярина молчала. Она как только взглянула на человека, так все ее стройное тело напряглось. Лиса — неожиданно столкнувшаяся с незнакомым лесным зверем. Казалось, щас порскнет в ближние кусты. Ищи-свищи.

Потом коротко посмотрела на Веллу, на Русаву. В выражении ее глаз было нечто такое, что Русаву сразу обожгла догадка. «Ага, — подумала Русава, — да неужто этот человек тебе по душе пришелся? Надо же! Ох девонька! Ну что ж, поглядим. Пусть тут остается…»