Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Смажу рану. Охромеет, зато не умрет. Кости я сращивать не умею, пусть заживают как выйдет. А потом дадим ему настой золотого корня, такой же, как я сделал для псицы. Только он поможет. Видите, как быстро появилась чернота? Как она расползается? Скоро нога почернеет. Потом хворь перекинется на тело. Времени осталось мало — до заката он не доживет.

— Почему? — прошептала Ярина. — Почему не доживет? Что это за хворь?

— У него болотная трясуница, — хмуро ответил леший. — Сами знаете, что это за болезнь.

Болотная трясуница! Одна из дочерей Мораны! То-то богиня смерти показала, что скоро сюда нагрянет.

Ни у одного знахаря, ни у одного ведуна или волхва нет снадобья от этой смертельной хвори. Болотная трясуница подкашивает человека внезапно, и стремительно его сжигает. Конец его земной жизни сразу становится предрешенным. Он неизбежен. Неизбежен так же, как и заход солнца. Болотной трясуницей мог заболеть кто угодно: и стар и млад, и мужчина и женщина.

Неведомо, когда и как болезнь вселялась в человека. Порой случалось так, что человек, утром получив незначительную царапину, уже к вечеру умирал в муках, сжигаемый внутренним огнем. Спасти несчастного можно было только одним: это как можно быстрее отнять его почерневшую руку или ногу. Порой это помогало. Но если полученная рана (а ею могли быть просто легкий укол или ссадина) чернела на теле, то смерть становилась неминуема. Единственное — эта хворь встречалась редко.

Издавна люди подметили, что хворь одолевала только тех, кто или жил рядом с болотами, или часто на них ходил.

А Гнилая Топь — это древнее и самое зловещее болото в вендских лесах. Недаром люди избегали его. Да что там люди! Там даже болотники с болотницами не селились! Боялись. С Гнилой Топью связано много жутковатых преданий. Наверно Кирилл заболел трясуницей именно на нем.

— Жаль, что останется хромым, — вздохнула Русава. Этот человек начал чем-то нравится ей. Почему, русалка и сама пока не могла понять. Может оттого, что он пришел из другого мира, а значит, должен отличаться от людей живущих здесь. А может потому, что она успела заметить: Кирилл пришелся по душе ее подруге Ярине.

— Жаль, — согласился леший. Он, зачерпнув пальцем немного чудесного снадобья, поднес его к ране. — Жаль, да что тут поделаешь? Лучше уж так…

Но вдруг, уже изготовясь втереть в края раны золотисто-красную мазь, Дубыня замер.

«Мох! — гулко стукнуло в голове лешего. — Приложи ему мох, он поможет. А перед этим я залижу рану. Я тоже умею лечить. Вместе мы справимся. Я и мох убьем черноту. Я это знаю…»

Слова звучали отчетливо, уже не глухо как раньше. И слышал их не один Дубыня. Русалки недоуменно переглянулись. Потом, все как один, перевели глаза на псицу, которая высунув длинный язык, серьезно смотрела на них. «Ну что же ты? Неси мох!» — снова гулко стукнуло в голове Дубыни. Впрочем, как и прежде, эти слова также услышали и русалки.

Значит, им не показалось, что чуть раньше она обращалась к ним! Значит, она не простой зверь — ведь лесные жители не умеют говорить так разумно. Почти не умеют. Стало быть — эта псица нечто большее, чем простой зверь. Она говорит! И пусть не словами, пусть по-другому, но она говорит. Они ее понимают!

Ярина быстрее всех сообразила, что происходит. Медлить нельзя! Она возбужденно тронула руку лешего.

— Понял, Дубыня?! Живо неси болотный мох! Не мешкай! Ты знаешь какое-нибудь близкое болото?!

Леший кивнул — два раза повторять не пришлось. И он понял: псица умеет говорить! Она ясно сказала, что надо делать!

Дубыня вскочил и в мгновение ока обратился в большого филина. Птица расправила крылья, взмахнув ими взметнула вихри песка, замахала и быстро взвилась в небо. Лучи восходящего солнца запламенели на могучих крыльях. Филин полетел на закат, вскоре скрывшись за верхушками деревьев.