Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

Кирилл глянул вверх, присмотрелся. Вроде бы там, на границе плавного перехода полумрака во мрак клубилось легкое облачко. Да вот только выглядит оно невесомо. Не может полупрозрачный туман так изливаться. Не грозовая туча, в конце концов. Хотя, оказывается, — может. И вообще — вода в этом диковинном фонтане была какая-то не такая. Неправильная, что ли… Непонятная вода… На верху кристально-чистая, почти невидимая. Выражаясь изысканным штампом — как слеза. А вот внизу… Сначала показалось — водоем бездонный. Внизу провальная чернота. Только вот она тоже клубится. Как и облачко наверху. Кирилл бросил быстрый взгляд вверх-вниз. Догадка подтвердилась: облачко вверху было абсолютно симметрично черноте внизу. Казалось придонная вода тяжелая, но вроде бы как живая и стремиться наверх. Только не получается, не оторваться от дна.

Тут снова капнуло, и Кирилл увидел, что капля-то эта, как только коснулась воды, мигом почернела и камнем упала на дно. Нет, не упала, показалось, что чернота внизу ее жадно поглотила.

«Мда-а, ладно. Хватит загадки и непонятки разгадывать. Все это место, само по себе, сплошная большая загадка. Разберемся…»

Кирилл решительно направился к двери, на которую ему указал лорд Абигор. Перепутать невозможно. За ней скрылся его новоиспеченный слуга — монах Яков. И главное: около нее лежит его рюкзак, который он зачем-то скинул, прежде чем последовать приглашению любезного рыцаря и усесться на ограждении бассейна. Неожиданно, дверь, будто угадав мысли Кирилла, что делать ему тут больше нечего, и он хочет выйти, начала медленно распахиваться, так же как и перед хозяином — лордом Абигором.

Из стрельчатого проема бил яркий — да какое там яркий! — ослепительный свет.

Кирилл сунул в карман собачий поводок, подхватил рюкзак, привычным жестом бросил его на плечо и выскользнул из помещения…

Свежий прохладный ветер ударил в лицо, а яркое солнце слепило чуть ли не до слез. На секунду зажмурившись, Кирилл медленно приоткрыл глаза, привыкая, и неторопливо сосчитал до десяти. Надо снова, туго соображая — что к чему, восстанавливать душевное равновесие.

Все дело в том, что вроде бы совсем недавно — Кирилл мог поклясться чем угодно! — он выгуливал свою собаку по сумрачному, вечернему и промозглому Петербургу. Понятно, не по самому городу (там дышать нечем, даже в спальных районах), а по выпуклому пустырю — сиречь кургану. И дело даже не в том, что тут — куда он сейчас вышел — солнце стояло в зените, что означало полдень. Провалы в памяти, даже не осознано, случаются с каждым. И у него он недавно был — это точно. Кирилл не помнил, и не мог сообразить, как он тут очутился. Какими путями его занесло в незнакомое место, и что это за место, пока оставалось загадкой…

Ко всему этому прибавилась еще одна неясность. Сейчас его окружала осень. А в Питере была ранняя весна. Такие вот метаморфозы — черт бы их побрал! Нет, точно: его место в психушке! Это не Петербург, и даже не Россия…

Первое, что бросилось в глаза, это длинная цепь гор на горизонте. Их плавные серо-синие контуры уходили в бесконечную даль, и где-то там, вдали, ух уже чуть размытые вершины смыкались с белыми пушистыми облаками. А у подножия гор раскинулась величественная долина.

Вся в буйстве ярких красок, она являла собой разительный контраст с несколько мрачноватыми и скудными горными вершинами.

В долине властвовала осень. Она затопила землю сверху донизу. Около рощиц, которые то там то сям росли в ней, лежали плотные ковры желто-алой листвы. И даже легкая солнечная дымка, которой была подернута долина, не могла приглушить это цветистое великолепие.

Вдали, беря начало из горного ущелья, текла река. Солнечные блики, вспыхивая на ее волнах, играли веселыми искрами, будто мириады осколков гигантского зеркала.