Потерянная земля - Алексей Федоров

— Ну, убедился? Это немецкий патруль! — Вадик отпустил Руслана, но тот от изумления не сумел произнести не слова. Поднялся на колени и настороженно застыл, вслушиваясь, Вадик устроился рядом, на корточках.

— Wieso hat sie ihn ins Haus heute Nacht nicht hineingejagt?[7] — прозвучал новый голос, молодой.

— Hat vergessen vielleicht. Na geh' weg Hund! Geh weg, horst du? Ah verddammter KЖtel![8] — темная фигура скинула с плеча автомат и ночной воздух вспорола короткая оглушительная очередь. Прошитый пулями щенок с истошным визгом забился в пыли. Вадик и Руслан мгновенно растянулись на крыльце.

— WofЭr, Karl?[9] — снова заговорил молодой.

— Dieser Hun dist Kommunist bis auf die Knochen. Guck mal, da hat noch ein Angsthasenprchen die Hosen woll. He, Russen! Geht zur SchlДgerei heraus![10] — весело закричал он. Вадик поднял голову — немец стоял у самого забора, лицом к крыльцу. В голове у Вадика пульсировала одна мысль: в своей белой футболке он — прекрасная мишень…

— Wie Schweine? Habt ihr Angst vor der Wehrmachtsolaten? Na so![11] — фашист заржал, прицелился и дал длинную очередь по лежащим.

— Jetst genung mit AmЭsieren Karl, kommschan![12] — патруль двинулся дальше по улице. Солдат плюнул через забор, закинул на плечо оружие и пошел следом.

Вадик, попытавшийся при звуке выстрелов сжаться в точку, не веря себе поднял голову. Вроде, жив. И не ранен… чтобы убедиться окончательно, он ощупал себя. Цел.

Твою мать…

Вадик пихнул в плечо до сих пор лежащего ничком Руслана:

— Живой? Слава богу!.. чего разлегся, давай быстро! — он сгреб ничего не соображающего парня за ворот и, буквально, зашвырнув его внутрь дома, пулей влетел внутрь сам, грохнув дверью. Лишь когда засов, лязгнув, опустился в пазы, Вадик позволил себе расслабиться — то есть, тихо сползти по стене, закатив очи горе, подобно нервной нимфетке.

И едва смог ограничиться нервным смешком, грозящим перерасти в истерический гогот. Провел руками по лицу — глаза защипало; ладони оказались мокрыми от пота.

— Что здесь?.. — заспанная Инга, в одном легком халатике выглянула из двери — и моментально все поняла. — Вы что, охренели?!! Какого… вас на двор ночью понесло?

— Курить ходили… — Вадик снова поднес к лицу руки. Даже в неверном предрассветном свете было видно, как они дрожат.

— Идиоты!!! Тима!.. Тимошка?.. Собака где?! — не в силах отвечать, Вадик только махнул рукой в сторону двери.

— Понятно… — женщина взяла себя в руки мгновенно. — Господи, с какой луны вы свалились, парни? Вы что?.. Вот черт! Приютила, на свою голову… петухи пропоют — сами за Тимошкой пойдете. Чтобы никаких следов, ясно? Да что толку хотя, Муромова уже наверняка все видела и с утра растреплет… Ой, позорище. Приведи ты грузчика своего в чувства! — Вадик только теперь обратил внимание на Руслана; парень, закрыв руками лицо, сидел на полу, раскачиваясь и тихонько подвывая. Вадик поднялся на неверные ноги.

— Руслан! Слышишь меня, парень? Слышишь? — Вадик с трудом отвел его руки… глаза были бешеные. — Очнись! Приди в себя! — Вадик залепил ему пощечину, мотнулась голова, парень повалился на бок, но выть перестал. Потряс головой, приподнялся, по стеночке встал. — Очухался?

— Местами…

— Беда с вами, мужиками… пошли уже! — Инга сделала приглашающий жест и скрылась в доме, не дожидаясь ответа.

Вадик пропустил Руслана вперед, в колеблющийся полумрак прихожей. Когда парень прошел в проем кухни и чадящая на столе керосинка очертила его силуэт, в груди Вадика ворохнулось что-то, похожее на жалость — до того нелепо тот выглядел; несмотря на внушительные габариты, нескладный, какой-то беспомощный, ближе к подростку, нежели к мужчине. «Навязался, зараза, на мою шею, младенец — переросток. Носись с ним теперь!»

Инга прикрутила фитиль, чтобы не чадил; достала из шкафа бутылку — пластиковую! — с прозрачным содержимым, молча разлила по эмалированным кружкам.

— Водка?