Потерянная земля - Алексей Федоров

Мебель была старой, но крепкой — и Вадик попотел, прежде чем сумел разломать несчастный стул, столько лет никого не трогавший… из обломков получилась вполне приличная шина. Превозмогая боль, охая и матерясь сквозь зубы, Вадик примерно — приблизительно совместил обломки костей и приложил деревяшки. Нога в месте перелома распухла и посинела, голень стала толще бедра. От боли снова потекли слезы — смешно, но Вадик успел забыть — когда он плакал в последний раз, до того, как попал сюда.

Шмыгая носом, скрепил всю конструкцию проводами, оторванными от кнопки турникета — сомнительно, что кому-то еще она сможет здесь понадобиться. Провода были как раз такими, какие Вадик помнил по детству, проведенному у бабули в деревне — медные, облитые грубой резиной и в нитяной оплетке. Все это он делал, стараясь не поворачиваться к мумии спиной — да, глупо, но — не поворачивался.

Однако, с каждой минутой соседство становилось все менее беспокоящим — а в тот момент, когда Вадик совмещал обломки голени, он и вовсе о мертвеце не думал, не до того было. Кто знает, какие защитные механизмы стоят на страже разума? Еще несколько дней тому назад после такой встряски, Вадик бы мирно уехал на постоянное место жительства в Бурашево. А сейчас — нормально… если, конечно, можно считать нормой перетянутые нервы, трясущиеся руки и пульс под двести.

В общем, ничего получилось; на ногу, вернее — на шину, можно было даже слегка опираться. На столе лежал раскрытый журнал смены — последняя запись стояла на середине страницы — второе ноября тысяча девятьсот шестидесятого года. Ниже шли пустые графы. И под прикосновением Вадика страницы повели себя подобно газете. Да, за столько лет все истлеет… нет, стоп…

Только теперь Вадик заметил, что уже не дрожит от холода — воздух в здании был сухим и теплым. Даже — горячим, поэтому здесь все истлело, а не сгнило. Ну и — плевать, зато воспаление легких не грозит.

В шкафу не нашлось ничего интересного, а вот в столе… АПТЕЧКА!!! УРА!!! — трясущимися руками Вадик зашарил внутри, перебирая какие-то ненужные лекарства — есть! Стараясь не думать о том, что все таблетки давно просрочены, он, давясь, запихал в пересохшее горло сразу полпачки анальгина и несколько кругляшей димедрола… да хрен с ним, главное — хоть немного успокоится горячая пульсирующая боль под импровизированной шиной… таблетки не хотели проваливаться без запивки, драли горло — словно Вадик решил съесть толченого стекла. Он надсадно закашлялся, подавившись, но все же победил — таблетки застряли где-то в пищеводе, мешая повернуть шею. Во рту стоял отвратительный лекарственный привкус. Все, остальное — вопрос времени. Вадик запихал остатки таблеток в задний карман, поворошил аптечку — нет, ровным счетом ничего ему не говорили остальные названия. Не хватало еще травануться. Так, что тут еще можно прихватить?.. Вадик зашарил по комнатушке глазами…

На боку покойника висела кобура.

«Ну кобура — и кобура… что такого? Зачем это тебе? Нет, ну серьезно, зачем?»

Вадик осторожно приблизился… замер — показалось, что тело шевельнулось.

И даже сердце от страха пропустило удар… Нет, всего лишь игра воспаленного воображения. Не может шевелиться человек, вот уже скоро полвека как мертвый. Вадик заставил себя прикоснуться к клапану кобуры — кожа рассохлась и стала наощупь напоминать газетную бумагу… Попытался расстегнуть. Мумия с сухим шелестом завалилась на бок, заставив его отпрыгнуть на здоровой ноге. В круг света попало лицо — обтянутый желтым морщинистым пергаментом череп с ввалившимися щеками и веками. Вадик выругался, подавил рвотный рефлекс… Насколько смог, взял себя в руки, расстегнул потрескавшуюся кобуру и вытащил пистолет.

И сразу же отхромал подальше.