Потерянная земля - Алексей Федоров

Он тяжело поднялся, отпихнул заботливые руки, отправившие его в нокдаун и кинулся дальше… Это оказалось несложно, толпа подалась назад, распадаясь — и Валентин Александрович легко проскочил во все расширяющийся круг, в центре которого лежало распростертое тело Вадика.

Оно было перепачкано побелкой, налипшей на кровь; с первого взгляда было видно — не жилец…

А из ран и рассечений медленно выкипала черная пена. На глазах Валентина Александровича оборвалась пульсирующая алая струйка, ровным ручейком текущая из виска — и над раной вспух венчик черных пузырьков. Тело медленно подергивалось в ленивых конвульсиях — словно жило своей жизнью, без всякого участия разума. То, что лежало на земле, больше не было человеком. Что-то произошло с ним в Зоне, что изменило его окончательно и бесповоротно…

И, в любом случае, Валентин Александрович ошибся с первой оценкой — ему вдруг стало ясно, что существо и не собирается умирать.

Дальнейшее Валентин Александрович помнил смутно — люди расходились, словно ничего и не произошло, он помогал Инге дотащить безвольное тело до ее полуразваленного дома, потом — долго блевал прямо у нее в саду; тошно становилось при одном воспоминании о маслянистой черной жидкости, попавшей ему на руки и одежду. Он чувствовал себя безнадежно опоганенным. Странно, после общения с Катей такого чувства не возникало… А они вместе с Толиком выхаживали ее после такого же гнева жителей — тогда, почти сразу после Начала.

Потом ремонтировал машину, пытаясь хоть чем-то занять себя. Потом жрал водку, наплевав на все. Второй день подряд. Потом нес ночную вахту — и, по ходу, простыл: с утра соплями увешанный ходит… .

Ну и пошли все… Пусть там делают, что хотят. Только — без него… он и так сколько уже лет всем здесь заведует, заслужил отпуск.

Ага, мечтать не вредно. Капитан тонущего корабля не имеет права на отпуск. Зато он имеет право уйти на дно вместе со своим судном…

Покой нам только снится. Пробоина уже получена — и холодный океан медленно расползается по трюму. И вопрос времени, когда корма скроется под водой.

Нужно открывать магазин — он вчера обещал. Оттянуть агонию, хоть ненадолго.

Прежде чем начнется неизбежное.

Он тряхнул головой, отрываясь от воспоминаний, похлопал своего старого «коня» по мокрому капоту, уселся за руль и поехал в сторону магазина. Давешнее предчувствие его не обмануло — проблемы только начинались…

Глава 2

Радость, радость… что ты такое? Тихое человеческое счастье, ау? Где про тебя статья в энциклопедии? Что, нету? А ты-то есть само, или только выдумка?

Вот если бы у Инги спросили, она бы поняла. Она была счастлива, впервые за много лет. Мир, привычный, набивший оскомину, остался там, по другую сторону заколоченных окон — а она по эту. И мир был ей совершенно побоку. И она миру — тоже.

Она что-то напевала себе под нос, тихо, чтобы не разбудить спавшего на кровати едва знакомого мужчину. Бинты она уже сняла — Вадику они особо и не понадобились, так, замотала для проформы… аккуратно смотала и убрала в аптечку. Аптечку, которую еле отыскала, бог знает, сколько лет назад лазала в нее в последний раз. Вдруг бинты еще пригодятся, теперь уже ничего не достанешь через пришлых — все, откатались. Иголка, тускло блестящая в свете керосинки, сноровисто ныряла в белую ткань — он не зря покупал белые футболки, они ему шли. Да, жаль — на видном месте порвалась, шов видно будет…

Инга словно сошла с ума, но ей было плевать. Сейчас и здесь этот мужчина принадлежит ей, а что дальше — видно будет. Слава богу, он жив. Даже странно немного, что жив — он был весь переломан и растерзан, истекал какой-то черной маслянистой жидкостью… Они хотели его убить. Ну еще бы, сбей палкой осиное гнездо, маленькие жужжалки так же отреагируют. Ума-то столько же…

Да чего странного-то? Не мог он умереть, неправильно это было бы. Инга хотела чуда — чудо произошло. Маленькое чудо для нее одной.