Чёрный ход - Генри Олди (2020)

— Это чудо, Рут. Крошечное чудо. Если я подкину серебряный доллар, каков шанс, что выпадет решка?

— Не знаю. Пятьдесят на пятьдесят?

— Каков шанс, что монета встанет на ребро?

— Один из тысячи?

— Каков шанс, что доллар вообще не упадёт? Повиснет в воздухе?

— Так не бывает.

— А если у тебя такая искра?

— Тогда бывает. Но долго монетка не провисит.

— Значит, если искра, тогда бывает? Вот я и говорю: искра — это крошечное чудо. А чудо — нарушение вероятности. Разлом в коре причин и следствий. Исключение из правил.

Китаец не мешает ей вспоминать. Возвращается к своим записям, прибавляет огня в лампе. Это кстати, потому что от размышлений у Рут темнеет в глазах. Ещё этот стук! Если миссис Ли прибирается, то вряд ли в доме после уборки останется хоть одна целая миска. Плотники, заколачивающие гвозди — вот что рождает в памяти этот проклятый стук. Плотники с молотками, а не маленькая женщина с тряпкой.

— Давно вы перебрались в Америку?

— Шесть лет назад. Представьте себе пристань, мэм. Идёт дождь…

Рут представляет. Слова китайца её разум превращает в звуки, цвета, запахи. Идёт дождь, мокрые доски блестят от влаги. Погода скверная, залив Бэйбу ходит ходуном. Люди сбились в кучу, дети плачут. Кто-то умер, его оттаскивают прочь. Кто-то болен, его гонят. В тесноте трюмов болезнь хуже пожара. Старик-тесть держится на ногах только благодаря дочери. Мэйли крепче, чем может показаться со стороны. Жалкие пожитки: узлы, заплечные мешки. Место ограничено, много не возьмёшь. Деньги; да, деньги. Они ещё есть; скоро их не будет. Часть отдадут лодочникам, рисковым парням, которые доставят беженцев на корабли братства. Эмденское королевское прусское братство, они берут меньше британцев и голландцев. Правда, и пароходы дрянь.

— Когда лодки доставили нас на борт, я целовал палубу. Знаете, почему? Я ехал в рай. Подброшенный доллар в раю всегда падает, мэм. Ну, почти всегда. Не повисает в воздухе, не превращается в вырванный зуб. Если подбросить, он падает. Разве это не счастье?

Доллар, думает Рут, содрогаясь. Мистер Ли почти дословно повторил сказанное дядей Томом. Как же, должно быть, ужасна жизнь там, где исключения — правило?!

— Среди вас были люди с воображаемыми друзьями?

— Извините, с кем?

— С демонами, — исправляется Рут. — Яомами, Мо-Гуями?

— Яомо, — повторяет китаец. — Мо-Гуй. Да, были. Те, кто приобрёл такого спутника недавно. Если прожить с яомо достаточно долго, если позволять ему оказывать тебе услуги — ты перестаёшь быть хозяином самому себе. Такого человека Мо-Гуй не пустит на пристань. Это уже не человек, мэм, это костюм. А костюм не ходит, где ему вздумается. Если же ты сошёлся с яомо не слишком давно, если обладаешь свободой воли… Демон сбежит, когда ты сядешь в лодку. Нет, он сбежит раньше — когда поймёт, что ты собрался делать. Если он останется, он умрёт. В лодке, на корабле Мо-Гуй не выдержит и пяти минут. Даже если человек, одержимый яомо, вернётся на берег раньше, чем демон скончается…

«Дело в воде, мисс. На воде, над водой они гибнут. Чем сильнее течение, тем неотвратимей смерть».

Так ли безумен Пастор, как это кажется?

— Допустим, он вернулся на берег раньше. Допустим, демон остался жив. Чем это грозит человеку, мистер Ли? Чем это грозит демону?!

Китаец беззвучно смеётся:

— Представьте, мэм: вы шили себе выходной костюм…

Платье, думает Рут. Ладно, пусть будет костюм.

— Вы кроили ткань, строчили швы. Пуговицы, карманы. Вы долго трудились, вы очень старались. От этого костюма зависела вся ваша дальнейшая жизнь. И вот вас в вашем чудесном костюме бросили в реку, полную топляка. Вы не утонули, выплыли. Но костюм размок, разлезся, порвался о сучья. Отлетел лацкан, карман висит собачьим ухом. Чинить этот костюм встанет дороже, чем сшить новый. Я ясно выражаюсь, мэм?

— Пребывание в воде, над водой нарушает связь Мо-Гуя и человека?