Чёрный ход - Генри Олди (2020)

— И я слышу, — донёсся до нас голос мисс Шиммер.

Миг тишины, и ложная душа возопила так, что прежние её крики показались мне вкрадчивым шёпотом.

— Да! Да!!!

— Перестаньте орать!

— У меня получилось! Вы меня слышите, чёрт побери!

— Не поминайте чёрта! Скажите лучше, кто вы такой?

Конечно, мне следовало воспользоваться моментом и упокоить собеседника. Но любопытство наполнило меня до краёв. Знаю, грешен.

— Я?! — изумилась ложная душа. — Кто я такой?

— Да, именно вы.

— Я — Джошуа Редман, заместитель шерифа!

И душа добавила с отменным злорадством:

— Если вы меня убьёте, вас за это повесят!

— С кем это вы разговариваете?! — вмешался громила с револьвером. — Если со мной, так я Сэмюель Грэйв, помощник шерифа. И я засажу вас в каталажку, ваше преподобие, если вы сию же минуту не уберёте ваш револьвер в кобуру.

Как же некстати он очнулся!

2

Рут Шиммер по прозвищу Шеф

— Харчевня закрывай. Совсем, ночь. Что вы делай тут?

Бакалейщик Ли подходит ближе, кладёт руки на перила ограждения. Он не выглядит как человек, поднятый шумом с постели. Штаны из плотной саржи на подтяжках, белая рубашка, жилет. Голову покрывает шляпа неизвестного Рут фасона. В руках бакалейщик держит «Летучую мышь» — керосиновую лампу, защищённую от ветра. Это хорошо, раньше света в харчевне недоставало.

Возле столба с «ручками-ножками» миссис Ли смотрелась естественно. Её муж на этом месте выглядит комично. Вернее, выглядел бы комично, если бы не печать тревоги на утомлённом лице китайца. Лампа позволяет рассмотреть следы крови на рубашке мистера Ли.

Это тоже не смешно.

— Уходить вон. Скоро-скоро. Я хоти спать.

Ещё пару часов назад Рут легко побилась бы об заклад, что семейство Ли держит бакалею на Уилтон-стрит, но живёт в Шанхае, в окружении соотечественников. Дядя Том говорил, что так поступали все китайцы отсюда до Сан-Франциско. Но кое-кто, сведущий в буднях Элмер-Крик, развеял это заблуждение. В китайском квартале у четы Ли действительно был дом, но там проводили время их дети вместе с тётушками, дядюшками и прочей роднёй, которая не вместилась бы и в Ноев ковчег. Сами же мистер и миссис Ли предпочитали ночлег в восточном крыле лавки, где у них были обустроены две жилые комнаты: спальня и гостиная. В столовой — при наличии харчевни — хозяева не нуждались.

— Не надо коверкать язык, мистер Ли, — Рут встаёт из-за стола, за которым сидела вместе с Пастором. На этом столе во время первого визита мисс Шиммер лежала винтовка и маслёнка с ветошью. — Я знаю, вы продаёте людям то, что они любят. Бизнес, ничего личного. Но мы пришли не за маской дикого китаёзы. Нас интересует другой товар.

— Что вам нужно?

— Ваша жена. Пусть она придёт.

— Вам известно, что на дворе ночь?

— Да. Это трудно не заметить.

— Моя жена спит.

— Мы сидим здесь уже более двух часов. Беседуем, причём в полный голос. Ночью в городе тихо, во всяком случае, тише, чем днём. Уверена, нас было слышно на Уилтон-стрит, не то что в доме. Вы же решились выгнать нас только сейчас. Почему не сразу?

— Я боялся.

— Не верю.

— Вы вооружены.

— У вас в доме есть хорошая винтовка. Я видела её своими глазами. Вы могли послать кого-нибудь к шерифу. Тем не менее, вы не взяли оружие и не обратились за защитой к закону. Интересный поворот дела, не находите? Впрочем, ладно. Итак, вы боялись, но вдруг преисполнились храбрости. И знаете, почему?

— Почему же, мэм?

Говорить трудно. Мышцы живота скрутило в узлы. Рут хочется верить, что там, за мышцами, ничего не отбито. В затылке ворочаются мельничные жернова, мелют хрустящую муку. Всё это должно остаться тайной для китайца: узлы, жернова, боль.

Нельзя выказать слабость, только не сейчас.