Чёрный ход - Генри Олди (2020)

«Расскажите это шошонам, сэр, — думает Джош. — Они-то уверены, это их земля». Он прикусывает язык, боясь произнести опасные слова вслух. Сазерленды и так на взводе. Одна искра — и полыхнут вдвое жарче их драгоценного промысла.

— Зачем им вас жечь? Шесть месяцев всё нормально было…

— Сюда род Горбатого Бизона откочевал. Может, им мы не по нутру?

— Горбатый Бизон?

— Там стали, — кто-то машет рукой на северо-запад. — Милях в десяти.

Вряд ли промысел подожгли индейцы. Огонь едва не пошёл по прерии аккурат на них. Когда бы не мисс Шиммер и её дружки, перекопавшие склон… Индейцы не безумцы, сэр. Самим себе проблемы создавать? Решили устроить поджог — обождали бы, пока ветер сменится.

— Точно, краснокожие! — кипятится Эйб.

— Больше некому!

— Увижу хоть одного индейца в окрýге — пристрелю!

— Верно!

— Пусть только сунутся!

Гомонят возбуждённые мужчины, сыплют угрозами и проклятиями. Джош глядит в сторону предполагаемого становища шошонов — и видит одинокого всадника на пригорке. Индеец? Нет, саквояжник, отчим мисс Шиммер. Спутников не видно — уже скрылись за холмом. Он-то почему задержался?

С такого расстояния лица не разглядеть. Но Джошуа Редман уверен: всадник смотрит на него. Ни на кого другого, только на него.

Какого чёрта он пялится?!

В сердце вспыхивает беспричинная злость. В груди вспыхивает и гаснет острая боль: такое впечатление, что где-то наверху оборвался трос — и падающая люстра саданула Джоша латунным краем. Глаза слезятся, силуэт всадника расплывается, двоится. Джош смаргивает, трёт глаза грязной ладонью. Пока он это делает, саквояжник разворачивает лошадь и скрывается за холмом.

Рядом с Джошем стоит тахтон. Кажется, оба они — и человек, и призрак — испытывают одни и те же чувства.

Глава седьмая

Зачем тебе шансер? — Стрельба по бутылкам. — Шошоны. — Два волка. — Мистер Пирс и мистер Редман. — Наследство. — Я еду с тобой.

1

Рут Шиммер по прозвищу Шеф

(четырнадцать лет назад)

— Что это?

— Несчастье, дядя Том.

— Большое, малое?

— Малое.

Второй патрон полетел от стола к окну, через весь кабинет.

— А это что?

Рут поймала патрон:

— Тоже несчастье.

— Большое, малое?

— Малое. У тебя вообще есть большие?

— Есть. Я ими редко пользуюсь. Отвечай быстрее.

— Что?

— Не жди, пока поймаешь. Отвечай, пока он летит.

— Я не смогу.

— Сможешь.

— Я не уверена…

— И не надо. Просто отвечай, не задумываясь. Что это?

— Проклятие.

Слово было уже произнесено, когда Рут взяла патрон из воздуха.

— Угадала. Бросай всё обратно. Бросай левой рукой.

Патроны улетели к дяде Тому: один за другим. Поймав их, точно мух, Томас Эллиот Шиммер вернулся к прежнему занятию: чистке оружия. Рут присела на кушетку, внимательно глядя, как дядя Том откладывает шансер и берёт свой старенький, чертовски тяжёлый «Colt Army». Ставит курок на полувзвод, освобождая фиксаторы вращения барабана, с помощью деревянного молотка выдавливает соединительный клин, проворачивает барабан на пол-каморы…

Вчера они с дядей стреляли на заднем дворе. Недостойное занятие для юной леди, как сказала тётя Маргарет. Позавчера стреляли тоже. По бутылкам и камням. Сегодня дядя Том обещал подвесить бутылки и хорошенько раскачать. Он всегда держит своё слово. Недостойное занятие? Когда тётя это сказала, дядя согласился с ней. И добавил, потому что думал, будто Рут не слышит:

«Если это её отвлечёт, пусть стреляет. Ты заметила, она улыбается во время стрельбы?»

Тётя Маргарет согласилась. Раз улыбается, пусть.