Чёрный ход - Генри Олди (2020)

Видно, что слова не его. Ходжес, вне сомнений, заучил их, чтобы щеголять отменным монологом.

— В рамках?

Лысый как колено доктор Беннинг промакивает лысину платком. Это занимает некоторое время. Кажется, докторская плешь потеет за весь организм.

— В рамках твоих научных знаний? Какие у тебя рамки, гробовщик? От стенки до стенки, и крышка сверху?!

— Да, гробовщик, — чопорно соглашается Ходжес. — Если быть точным, владелец похоронного бюро. И поскольку я человек высокой душевной культуры, то я не стану рассказывать, скольких бедняг я похоронил после вашего, мистер Беннинг, извиняюсь, лечения.

— Вот и нёс бы покойника не ко мне, а к этому шарлатану Стрэтчу! Что, съел? Услуги Стрэтча тебе не по карману, вот и прёшься к старику Беннингу! А я добрый, я и за семь долларов сделаю…

— За шесть, — уточняет коронёр. — Не ловчите, доктор.

Дальше Рут не слушает.

Подойдя к столу, она встаёт над трупом. Голый, бесстыдно открытый для всеобщего обозрения, перед ней лежит верзила, которого помощник шерифа Редман забил до смерти на городской площади. Труп не успел окоченеть, кожа сохранила естественный цвет. Синяки, отмечает Рут. От таких синяков не умрёт и ребёнок.

— Причина смерти? — вслух интересуется она.

— Полагаю, — откликается доктор, — его хватил удар. Точнее скажу после вскрытия.

Ходжес перхает, что означает смех.

— Хватил удар? Точнейший диагноз, Беннинг! И за это шесть долларов?!

Щебет китайцев усиливается.

— Почему здесь находятся посторонние? — коронёр делает вид, что только сейчас обнаружил китайцев рядом с собой. — Что они делают?

— Помогают мне, — отмахивается доктор. Приступать к вскрытию Беннинг и не думает, зато не забывает допить початый стаканчик. — Временами я обращаюсь к ним за советом. Это семейство Ли, они держат бакалею на Уилтон-стрит и харчевню в Шанхае…

Шанхаем в Элмер-Крик зовут отдельный китайский квартал на восточной окраине. По большей части там живут азиаты, работающие на строительстве железной дороги.

— Они возят обеды прямо на стройку. Дайте им жестянку червей, стаю саранчи, дохлую лягушку и гремучую змею — и они состряпают обед из трёх блюд на целый взвод узкоглазых. А если ещё и риса подкинете, так они вам роту накормят.

Китайцы расцветают улыбками.

Семейство Ли состоит не из трёх мужчин, как сперва решила Рут. Самый мелкий, можно сказать, миниатюрный из «шанхайцев» при ближайшем рассмотрении оказывается миссис Ли — китаянкой средних лет, одетой на мужской манер: длинная блуза и шаровары. Второй, с выбритым лбом и чёрной, как вороново крыло, косой до пояса, по всей видимости, её муж-бакалейщик. Кем приходится ему горбатый старик в длиннополом халате — отцом, тестем или дядей — можно только гадать.

Миссис Ли тоже подходит к столу. Указывая на труп тоненьким пальчиком, она что-то мяукает, играет бровями, корчит уморительные гримасы.

— В чём дело? — интересуется коронёр. — Чего она хочет?

Рут приглядывается внимательней. Палец китаянки по очереди отмечает все синяки на теле покойника.

— Мой жена говорить, — оказывается, мистер Ли владеет английским, — от сих ран не умирать. Есть рана, какую не замечай. Пустячина, пф-ф-фе! Идти домой, пей-ешь, там и умирай.

Коронёр хмурит брови:

— В смысле, есть повреждения, от которых умираешь не сразу?

Рут не успевает заметить, когда миссис Ли повернулась к ней. Крохотный кулачок, метнувшись к плечу Рут, щёлкает вплотную к ключице — и отдёргивается обратно, словно змея, завершившая атаку.

— Жила лежать на ключица, — переводит мистер Ли, как если бы движение жены было целой речью. — Твёрдая кулак, твёрдая кость. Бей, в жиле стать комок. Кровь-комок, да? Заку…

— Закупорка?

— Да, закупор. Идти домой, идти время, потом умирать. Не знать, от чего.

— Это такие раны? На убитом, да?

— Нет. Совсем нет.