Восхищение (сборник) - Александр Матюхин (2021)

Дядя Эдик спускался по ступенькам, а Вовка шел за ним. Навстречу поднимались две хихикающие дамы с бутылками мартини в руках и еще, кажется, с тортиком, перевязанным ленточкой.

– Веселятся все, – произнес дядя Эдик, не оборачиваясь. – Видишь? Жизнь – хорошая штука, просто надо уметь получать правильное удовольствие.

Возле двери в подвал они остановились. На двери не было замка, на петле висела ржавая щеколда.

– Нам туда? – уточнил Вовка.

По-хорошему, ему следовало бы развернуться и уйти. Ну или убежать. Потому что ни один нормальный ребенок не сунется с незнакомцем в подвал. Но Вовка медлил, и сам не знал, почему. Дядя Эдик улыбнулся, обнажая две золотые коронки на передних зубах. Он потянул за ручку двери, заскрипели петли, из образовавшейся щели потянуло холодным воздухом с запахом перегноя и дождя, с запахом свежей травы и гнили. А еще что-то вывалилось из темноты и шлепнулось к Вовкиным ногам. Что-то похожее на тугой стебель или отросток…

– Свежая сплетня! – продолжал улыбаться дядя Эдик. – Надо бы ее занести внутрь и положить, куда следует. Там и договоритесь.

Договоритесь?

Дядя Эдик протянул руку, крепко сжал Вовкино плечо и подтолкнул мальчишку к двери. Ноги не слушались, двигались будто сами собой.

– Дело несложное, – говорил дядя Эдик, и слова его казались далекими и тягучими. – Всего-то собирать сплетни, спускать сюда, удобрять, следить, выращивать. А взамен, о мой мальчик, взамен ты получишь то, о чем давно мечтаешь. Нормальную жизнь.

– Аленка?

Мама проснулась. Виной всему был оглушительный звон, стремительно разнесшийся по этажам и пролетам. Очень не вовремя – как раз в тот момент, когда Аленка открывала входную дверь.

– Что происходит, дочь?

На часах было без пяти двенадцать ночи. Кажется, Аленка поторопилась и не дождалась, пока мама уснет достаточно крепко. Хотелось быстрее отнести ведерко со сплетнями в подвал, вернуться, прошмыгнуть в детскую, в кровать, и дождаться наконец, чтобы быстрее наступила суббота. А еще этот звон…

В субботу мама обещала свозить Аленку в парк развлечений. При условии, что у мамы будет хорошее настроение. Это был ключевой фактор. Вот Аленка и не удержалась. Весь вечер она изнывала от нетерпения, заглядывала на кухню, ожидая, когда же наконец тетя Зина допьет чай и уйдет («А ты слышала, что Валька из сто двадцатой отдала своего породистого, вислоуха, дочери, а та его потеряла на первой же прогулке. Убежал, зараза!» «Вовка, пацан с пятого этажа, снова с кем-то подрался в школе. Говорят, зуб вышиб. Ну, это нормально. У него отец алкаш, а какой отец, такой и сын». «Вчера вышла на улицу, а там на лавочке бабка эта, которой девяносто три. Сидит и как будто померла. Я ей на лицо дунула, чтобы проверить, а она глаза-то и открыла. Вот смеху было!»)

Забравшись уже под одеяло – в одежде и с детской лопаткой в руках, – Аленка прислушивалась к звукам в квартире. Она представляла, как завтра сядет в вагончик самой большой горки (кажется, она называлась – Адская горка) и помчится на огромной скорости, да так, что ветер будет хлестать в лицо, все вокруг будут визжать, а к горлу подкатит горький комок тошноты. Оно того стоило!

Аленке не терпелось. Она едва дождалась, когда мама выключит свет в своей спальне, почти сразу же вскочила и пошла на кухню отдирать сплетни. Пока еще они были свежими, сочными, мясистыми. Ведерко наполнилось быстро. Аленка надела сандалики, завозилась с замком, и тут раздался тот самый грохот, вперемешку со звоном, будто кто-то где-то разбил бутылку, в общем, Аленка с ужасом заметила, как у мамы в спальне включился мутный свет прикроватной лампы.

Входная дверь была уже открыта. Аленка выскочила на лестничный пролет.

Где-то наверху посмеивались, будто над ней. Сердце колотилось. Хоть бы мама не стала проверять. Хоть бы уснула снова!

– Алена!

Мамин крик разнесся по этажам, будто стая перепуганных воробьев.