Тайная война - Андрей Булычев (2021)

Пятый номер, последний в нашем списке. Вы, Потап, наш самый дальний заслон. Забирай своих четверых рядовых и отходи на сто пятьдесят шагов в сторону Ниша. Там рядом с дорогой небольшая возвышенность есть, хорошо на ней маскируетесь и слушаете дорогу. Наш помор Савва очень чуткий, и зрение у него отличное, с рассветом за версты три конного от пешего определит. Как только почуете, что кто-то по дороге в нашу сторону двигается, так сразу же нам шумните. И не обязательно, что это курьерский отряд будет, от всех нам здесь хорониться теперь нужно. Как только те, кого мы ждём, мимо вас к мосту пройдут и у нас там с ними бой завяжется, бейте охране в спину, но сами при этом не высовывайтесь. Ваше дело сумятицу им с тыла внести, а если вдруг какая карета и развернётся, только вы и сможете её остановить. Гренады держите все наготове, если всё будет удачно, вы их в отступающих конников потом метнёте. Опять же повторюсь, маскируйтесь как можно сильнее, у вас дозор оторванный от остальных сил, если что-нибудь у нас не заладится там, у моста, то вы первые под ударом конницы окажетесь.

Ну вроде бы всё. Все команды убыли занимать свои места, и возле Лёшки оставались только Озеров с Макарычем.

– Пойдёмте на своё место, братцы? – позвал их подпоручик. – Думаю, что совсем скоро сюда наши сербы с повозками прибудут. От деревушки-то ходу досюда меньше одной версты.

Ночь прошла спокойно, только пару раз проскакали одиночные всадники. Да неспешной рысью прошёл мимо сцепившихся повозок отряд конницы около пары десятков сабель.

– Что у вас тут такое, почему ночью на дороге торчите, бестолковые? – старший капрал онбаши навис на своей лошади над Богданом.

– Не гневайтесь на нас, господин, – захныкал, согнувшись в поклоне, разведчик. – Вот столкнулись в темноте с этим дурачком! – и он кивнул на Живана, снявшего в приветствии свою драную шапку. – А теперь вот упряжь порвалась и с передней оси колесо соскочило. Это всё вот он виноват, – и Богдан с обидой кивнул на Милорадовича.

– Да не слушайте вы его, славный командир великого султана! – ответил Живан. – Это он сам во всём виноват, не пропустил меня, когда я с моста съезжал, вот наши повозки-то и столкнулись. Дурак, и в ночи вообще ничего не видит.

– Да ты сам дурак! – возмущённо воскликнул Богдан и сплюнул в злости на землю.

– Замолчите все! – крикнул в сердцах командир турок. – Муса, Селим, проверьте-ка быстро повозки, – и двое всадников, спрыгнув с коней, принялись обшаривать подстилку из сена.

– Одно лишь сено, господин онбаши, – доложился вскоре тот, что обшаривал телегу Живана.

– А у этого на сене два мешка с овсом лежат, – доложился другой.

– Забирайте овёс вьюком, в Нише для коней пригодится. Зачем он этим крестьянским клячам, им и прелого сена хватит, – капрал с отвращением кивнул на худых лошадей и тронул своего коня с места. Проезжая мимо Милорадовича, он перегнулся с седла и стегнул его плёткой. – А это тебе наука, чтобы ночью глядел лучше, да всегда имел при себе бакшиш и мог им одарить воинов султана.

– Хорошо, как скажешь, уважаемый, – проворчал тихо Живан, почёсывая спину. – И глядеть буду лучше, и хороший гостинец приготовлю для тебя, только вот свинцовый. Одарю им при случае, не сомневайся.

Цокот копыт скрылся вдали, и с обочины на дорогу вылезли егеря.

– Не журись Живан, – успокоил серба Макарыч. – Плётка не сабля, шубейку, чай, не просечёт. Ладно, он хоть тебя не по лицу ей вдарил.

После полуночи похолодало, движения на тракте вовсе не было, и егеря, выставив часовых, задремали на своих номерах, накрывшись пологами и прижимаясь друг другу. Лёшке не спалось, была у него какая-то маета на душе, которая бывает зачастую даже у многоопытных солдат. Наконец и его сморил сон, и он, уткнувшись в овчину полушубка Макарыча, провалился в глубокий сон.