Из Ченстоховой до Варшавы шел и прямой поезд, но в кассе не оказалось билетов первого класса, а вторым Элиза ездить отказывалась, поэтому пришлось добавить в маршрут лишнюю пересадку в Кельцах. До этого губернского центра оставалось не более четверти часа.

Эраст Петрович мрачно раскурил сигару. Японец деликатно вздыхал, отгоняя густой дым веером.

– Я придумал, чем вас утешить, господин. Читали ли вы «Сказание о Доране Кукумото, женившемся на девушке, которая оказалась лисицей?»

– Не читал, – буркнул Фандорин. – Но с-содержание легко угадывается. Какой-то самурай по имени Доран Кукумото женился на девушке, а она оказалась оборотнем.

Маса расстроился:

– Вам неинтересно рассказывать. Вы всё всегда знаете заранее. Но даже вы не угадаете, чем заканчивается сказание.

– Как все истории про самурая и кицунэ, я полагаю. – Эраст Петрович пожал плечами. – Или он ей снес голову с плеч, или она его з-загрызла.

– А вот и нет! Обе версии ошибочны! – Японец засмеялся, довольный. – Лисица не загрызла Дорана, потому что она-то ведь в нем не обманулась. Знала, за кого выходит. А Доран ее не зарубил, потому что самурай может зарубить жену, только если она изменила своему долгу. Даже если жена – лисица. Но лисица оказалась верной супругой, и предлога, чтобы ее убить, у Дорана не нашлось. Поэтому он жил с ней до самой смерти. Понемногу привык к ее повадкам. У него порыжели кончики усов, и он даже научился есть сырую зайчатину.

– Б-благодарю за утешение. – Фандорин с трудом сдержался, чтобы не вырвать у Масы веер и не треснуть им сказителя по круглой башке.

Но японец, конечно, был ни в чем не виноват, и благородный муж уныло обронил:

– Если ты хотел сказать, что я набитый Д-Доран, ты прав…

– Нет, господин. Я хотел сказать совсем другое. Когда человек честно несет бремя долга, это само по себе является большим утешением. Вот я, например, всегда безропотно служу вам, хотя быть вашим вассалом очень нелегко.

– Поскорее бы в Москву… – пробормотал Эраст Петрович, с тоской прислушиваясь к звонкому голосу, доносившемуся из ресторана.

Подумал: «В Москве сразу же в сыскное. Выяснить, нет ли какого-нибудь интересного дела, с которым не может справиться полиция. Желательно за пределами города. И уехать, уехать…»

– «Куда ты завел нас, несчастный?!» – громко воскликнула Элиза, кажется, уже добравшаяся до Ивана Сусанина.

Господи, пошли мне поскорей какое-нибудь расследование, взмолился Фандорин. Можно даже не очень интересное. Только бы подальше от Москвы.

Вдруг вагон качнуло. Тошнотворно заскрежетали тормоза. Эраста Петровича кинуло на японца. Сигара, будто ожив, выскочила из пальцев, ударилась о стену, рассыпала искры и упала бы, но Маса, хоть и потерявший равновесие, успел ее подхватить.

Поезд резко сбросил скорость, начал останавливаться.

– Что такое? – Фандорин смотрел в окно. – Города еще не видно. Вокруг поле.

Мимо быстро шел кондуктор.

– П-почему затормозили?

– Не могу знать, сударь. Впереди поезд стоит. Должно быть, десятичасовой. Что-то на путях.

И исчез за дверью.

– Эраст! Эраст! Где вы? – позвала из ресторана жена. – Господа, сходите кто-нибудь за моим мужем. Шестой вагон, второе купе.

– Пойду посмотрю чтó там, – быстро сказал Фандорин, открывая наружную дверь, откуда пахнуло холодом и брызнуло снежной пылью.

– Я с вами, господин.

– Нет. Побудь с Элизой. Она не любит оставаться одна.

Спрыгнул.

В отпуск!

Из передних вагонов на насыпь тоже спускались люди. Все смотрели куда-то вперед. Перед пыхавшим дымом паровозом уже скопилась небольшая толпа, однако дальше не двигалась. Приблизившись, Фандорин увидел, что совсем недалеко, в полусотне шагов, стоит другой состав, и последний его вагон, судя по синей окраске и золотым орлам – почтовый, оцеплен жандармами.

– Не подходи! Не подходи! – строго покрикивал вахмистр.