Планета Вода - Борис Акунин (2015)

К Арубе, маленькой голландской колонии, замыкающей цепочку Малого Антильского архипелага, Эраст Петрович не просто привязался, но считал ее прообразом будущего устройства Земли, когда планета оскудеет природными ресурсами, которые позволяют человечеству паразитировать за счет плодородия почвы и полезных ископаемых, и людям придется наконец взяться за ум – или вымереть. Не вечно же глумиться над черноземными полями и беззащитными лесами, бездумно качать нефть, расходовать накопившийся за миллионы лет уголь.

На Арубе, в отличие от других Карибских островов, не было ничего. Совсем. Ни запасов сырья, ни даже нормальной зелени. Земля была почти безводной, и повсюду росли только суровые шипастые растения, как в пустыне. Воду доставляли с материка. Поэтому местному населению приходилось много и тяжко работать. Ничто не доставалось даром. Здесь берегли и ценили любой кусок металла или доску. Если строили, то добротно и основательно. Если расходовали, то экономно. Посадят дерево в специально привезенную почву – берегут, поливают, лечат. Из-за такого отношения к труду, ресурсам – к жизни арубцы заметно отличались от обитателей беспечных окрестных островов. Они были зажиточнее, уравновешеннее и как-то – вот самое точное слово – взрослее.

Нравилось Фандорину и то, как выглядят жители этой тропической Голландии: стройные и высокие, смуглые и черноволосые, но с голубыми и зелеными глазами. Таким, вероятно, будет население всей планеты через несколько веков, когда расы перемешаются.

Арубцы были потомками индейцев-араваков, испанцев, голландцев и чернокожих рабов. В последнее время эту громокипящую смесь активно обогащал азиатской кровью Маса.

Японец был в восхищении от здешних женщин, свободных в своих чувствах и поведении. Сам он считался среди них экзотическим красавцем. Худощавых брюнетов с синими глазами вроде Эраста Петровича на Арубе было пруд пруди, а узкоглазый шарообразный коротышка на весь город Ораньестадт имелся в единственном экземпляре.

Вот и сейчас, в час заката, Маса шлялся где-то по амурным делам, а Фандорин сидел в одиночестве, положив ноги на резные перила, и потягивал крепкий «де-рюйтер». Глядел на фланирующих по эспланаде женщин, одна прекрасней другой, и мечтал о том блаженном возрасте, когда голос плоти уже утихнет и перестанет отвлекать от истинно важных мыслей и дел. Потерпеть, вероятно, оставалось еще лет десять-пятнадцать.

Уже довольно давно Эраст Петрович постановил, что для благородного мужа унизительно вступать в любовные отношения, не испытывая любви или хотя бы влюбленности. Решение было теоретически правильное, но суровое. Влюбленности случались редко, с любовью было вообще навсегда покончено. Приходилось расходовать накопившуюся физиологическую энергию на интенсивное рэнсю и на борьбу с завистью. К Масе.

Фандорин поймал себя на том, что глазеет исключительно на гуляющих дам, совершенно не обращая внимания на мужчин, и рассердился. Нарочно стал скользить взглядом мимо силуэтов в платьях, фиксируясь только на фигурах в штанах. И через некоторое время обнаружил кое-что интересное.

Все мужчины двигались, кроме одного. Какой-то человек, не по-здешнему одетый в плотный костюм и шляпу-котелок, с невозможными в арубском климате крахмальными воротничками, не просто стоял на месте, но 1) высовывался из-за толстого кактуса; 2) не отрываясь смотрел на Эраста Петровича; 3) поняв, что обратил на себя внимание, спрятался за колючий ствол.

Удалившийся на покой сыщик за время мирного тропического существования совершенно отвык от подобных казусов. В прежней жизни он давно уже срисовал бы (как говорили сыщики в девятнадцатом веке) или сфотографировал бы (как стали говорить в двадцатом) соглядатая своим периферийным зрением.

Лицо у нездешнего человека тоже было нездешнее: сосредоточенное, узкое, с длинными усами, каких на Арубе никто не носил.