Манюня пишет фантастичЫскЫй роман - Наринэ Абгарян (2011)

— Захрмар! — ругалась наша вожатая. — Разве можно с высоты такого роста падать не глядя? А если бы ты сотрясение мозга получила? Или нос себе сломала?

— Нос ей уже ломали, — доложилась Каринка. — Тоже выла будь здоров.

— Кто сломал? — ужаснулась товарищ Маргарита.

— Кто сломал, тот до сих пор расплачивается за это, — мстительно буркнула сестра.

Несмотря на несколько смазанный старт, метод полностью оправдал себя — редко кому из комаров удавалось добраться до нас сквозь ткань пододеяльника. Мы разнесли по «Колагиру» радостную весть, и Манечка мигом стала самой популярной девочкой нашего отряда. Она ходила по лагерю гоголем и важно инструктировала каждого встречного-поперечного, как правильно заворачиваться в пододеяльник.

— Главное — не оставлять ни одного шанса комарам, — назидательно приговаривала она, — залез внутрь, растянул хорошенечко пододеяльник, потом крепко-накрепко обнял себя руками и рухнул в кровать. Прямо на живот. Или на бок. Все! Вход для комаров закрыт.

Спать, завернувшись в пододеяльник, было душно и неудобно — иной раз так навертишься в кровати, что спросонок сразу и не сообразишь, как размотать заботливо свитый за ночь кокон.

— Тутутуту-тутуту-тутутуту-тутуту! — в семь ноль-ноль оглоушивал сонный лагерь духовой маньяк Славик.

В комнатах тут же начиналось броуновское движение. С кроватей сползали мумии пионеров и октябрят и, жалобно стеная и подпрыгивая на месте, пытались нашарить выход из пододеяльников.

— Де-ти, просыпаемся, — вбегала в комнату товарищ Маргарита, на ходу сдирая с головы металлические бигуди — наша вожатая была безвозмездно влюблена в товарища Торгома и дни напролет ходила при полном параде — прическа под Мирей Матье, макияж и сумочка через плечо. По утрам, когда мы прибирались в комнате, она раскладывала на подоконнике косметику и наводила марафет. И мы, затаив дыхание, наблюдали, как она пудрится, немилосердно водя по лицу жесткой губкой, как накладывает указательным пальцем голубые тени, тычет карандашом в кончик языка и обводит глаза стрелочкой (при этом на языке обязательно оставался след от карандаша). Затем, поплевав в коробочку с тушью и повозюкав там щеточкой, товарищ Маргарита щедро подкрашивала ресницы и, растопырив глаза, осторожно разъединяла слипшиеся реснички иголкой.

— Только вы так не делайте! — назидательно чревовещала она (ходить лицом в столь ответственный момент было опасно). А то можете иголкой угодить себе в глаз.

Далее, под наше дружное стенание, товарищ Маргарита подкрашивала губы зеленой химической помадой. Помада мигом схватывалась малиновым цветом и держалась намертво до вечера.

За эту зеленую помаду мы готовы были душу дьяволу продать.

— Ааа, — протяжно вздыхали мы каждый раз, когда товарищ Маргарита выдвигала из тюбика нежно-салатовый конус помады, — аааа!!!

— Вам пока рано краситься, — грозно нахмуривалась наша вожатая.

— Да мы знаем. Но вы тааакааааая красивая, товарищ Маргарита, прямо тааааакаааая красивая! И эта помада тоже такаааая красииивая!!!!

Хорошо, что товарищ Маргарита ходила круглые сутки с сумочкой через плечо. Хорошо, что она хранила всю свою косметику в этой сумочке. Иначе добром бы дело не кончилось, я вам отвечаю.

А еще наша вожатая хранила в сумочке портрет очень красивой девушки и периодически демонстрировала его нам.

— Вот на кого хотела бы я быть похожей, — вздыхала она.

Девушка на портрете была невероятно хороша — светлые волосы, высокие тонкие брови, круглые бусы на длинной шее. Мы сначала подумали, что это родственница товарищ Маргариты, но она рассмеялась и объяснила, что это известная певица из шведской группы «АББА».

— Оооооо, — затрепетали мы, а Сюзанна сказала, что в Лосанжлесе живет такая же красивая певица, только она не помнит, как ее зовут.

— И вообще в Лосанжлесе очень много красивых певиц, — надулась от гордости она.