Напряжение: том 5 - Владимир Ильин (2019)

«Тут как бы себе метр на два копать не пришлось», – нервно пронеслась мысль Еремеева. – «Хотя эти сами выкопают. Не одни, так другие».

Панически перевел взгляд на Юсупова и с удивлением обнаружил в на мгновение поднятом от стола взгляде ту же хитринку, что только что наблюдал в глазах Давыдова… Перевел взгляд на Панкратова – но тот с яростью смотрел только на гусара. Сдвинул взгляд на Мстиславского – а тот еле-еле пальцами повел, чуть сдвинув указательный, на котором был наделяющий перстень – копия того, что лежал в кармане самого Еремеева, взятый на всякий случай. Что, вообще, происходит…

– Господа! – Дернул кожу сквозняк от стремительно распахнувшихся ставень Кавалергардской залы.

А на паркет Андреевского зала стремительно и зло прошествовал император, окинув присутствующих взглядом и утвердившись на своем троне. Всякий шум стих, сменившись настороженным вниманием.

Позади тихонько просочился дядя императора, оставшись справа от трона, у самой стены.

– Моей волей заявляю о снятии с князя Черниговского всех регалий и чинов. – В такт своим словам император ударил рукой по подлокотнику трона. – Именем своим заявляю право личной мести князю Черниговскому. Именем своим объявляю земли, людей и достояние его моим личным призом.

И ошарашенное молчание было ему ответом. Однако первый шок о смещении одного из старейших опор трона прошел быстро, сменившись кое-чем более насущным.

– Но позволь, государь, наши права на виру не ниже твоих будут. – Встал с места Гагарин. – Как и всех в том списке! – Указал он на листы перед Мстиславским.

– В той бумаге, великий князь, твоих родичей нет. – смотрел на императора князь Долгорукий. – Нас обидели, нам с виновника и требовать.

Потому как император заберет себе все – не понятно пока, спасая этим Черниговского от потокового разграбления или приговаривая к каре куда более страшной.

– Кто-нибудь, подай мне бумагу, – замерев на секунду, сделал короткий жест император.

И кто-нибудь нашелся – один из охранников вежливо забрал у Мстиславского лист, чтобы с поклоном приблизиться к трону.

– Моих родичей нет, – окинув взглядом список, коротким кивком признал великий князь. – Мой личный слуга есть. – Перевел он взгляд на князей. – Жандарм «Ока государева». Значит, я требую свое за отрубленную правую руку.

– Сравниваешь руку с жизнью моих родичей? – Вскочил Шереметьев.

– А ты желал плевать на мою жизнь, как посмотрю?!! О правах говоришь, мои попирая?! Мои законы тебе уже не указ?! Оттого в твоем княжестве беззакония творятся такие, что ты либо слеп, либо в доле?!

– Я правды желаю! – Отвел взгляд князь. – Правды для всякого, кто в той бумаге.

– Моя правда такова – каждому, владеющему блокиратором, смерть. – Облизал губы император. – Каждому, кто тюрьму тайную затеял – смерть. Каждому, кто моего человека тронул – смерть! Приходи через три его смерти, и если он не сдохнет в четвертый, требуй свое!!!

– Не правильно так, твое величество, – посетовал Гагарин.

– Ты, князь, чего хочешь – отмщения или денег?

– Отмщения.

– Получишь, – сухо ответил ему император. – Кому деньги? Вставай, каждому отсыплю.

Желающих отчего-то не нашлось. Разве что ворчание не стихало.

– Раз денег не хотите, а правда вам нужна, то про нее поговорим! – Гаркнул император. – Видел я ту грязь, что Черниговский под свет вытащил. До того, полагаю, укрывая самолично.

– Облыжно мог обвинять, великий князь! – Возмутился Шереметьев. – Суда твоего страшась! Вину свою пытаясь умалить и внимание на пустое отвести.

– То расследование решит, – мрачно глянул на него император.

– А мы с обществом как раз судью нашли достойного, – повел Шереметьев рукой, аккурат на него указывая. – Еремеев, свободного рода. Твой предок его предков лично в гербовые аристократы возводил, значит и сам доверял. Потому и нам довериться не зазорно!