— Откуда ты знаешь? — задохнулась я. — Это я на черный день коплю.

— Пф, — фыркнула сестра, — просто не надо по восемь раз на дню пересчитывать свои деньги!

— Ах, значит, вот как пропали мои пятьдесят копеек! — догадалась я и кинулась с кулаками на сестру. — Это ты их украла, воровка! Я сейчас тебе покажу, как чужие деньги без спросу брать!

Я сделала попытку вцепиться сестре в волосы, но Каринка легко вывернулась, моментально выдрала с моей головы клок волос и сунула его мне под нос.

— Скажи спасибо, что я не все взяла, — уронила она пренебрежительно.

Я махнула рукой — не время выяснять отношения, подраться успеем в любой другой день, а сегодня нужно посчитать деньги и понять, на что мы можем развернуться.

Итого получилось, что если сложить всю наличность, то можно два раза сходить в кино, а на сдачу купить каждой — йо-хо-хо! — по слоеной трубочке со сливочным кремом и по кульку жареных семечек.

— Может, лучше коржиков возьмем? Тогда каждому по два достанется, — внесла рацпредложение Каринка.

Мы с Манькой поморщились:

— Коржики мы ежедневно в школе едим! А трубочки с кремом редко когда! И вообще, они же с кремом!

— Это дааа, — протянула Каринка, — ну ладно, берем трубочки. Я завтра по дороге домой зайду в булочную и куплю три штуки.

— Понадкусываешь наши — убьем, — сунули мы ей под нос свои кулаки.

На следующий день, сразу после занятий в школе, Манюня прибежала к нам. Времени было в обрез — нужно было привести себя в порядок, не идти же на встречу с кумирами в чем попало! Мы вскипятили термобигуди и завили мне волосы, почему-то локонами наружу. Получилась прическа как у папы Карло, но было уже поздно что-либо переделывать.

— Шикиблеск! — не дала мне расстроиться Маня. — Выглядишь как Констанция Бонасье.

Далее мы надели свои самые красивые платья, сбрызнулись мамиными французскими духами. Повертелись перед зеркалом. Красота! От нашего дома до кинотеатра при резвом галопе можно было домчаться за пятнадцать минут. Мы покрыли это расстояние минут за семь. Летели, как на крыльях любви.

Возле кинотеатра толпилась такая очередь, что нам сразу стало ясно — просто так к окошку кассы не пробиться.

Я тут же попыталась пуститься во вселенский плач, но Каринка предостерегающе подняла руку.

— Погоди, — сказала, — оставим это на потом. Стойте здесь, никуда не уходите.

И пошла вдоль очереди к окошку кассы. Очередь нервно вздрогнула, ощерилась локтями и коленками и всячески собралась дать достойный отпор чужеродному телу. Но Каринке было все нипочем, она шла вдоль очереди, словно и не в кино пришла, а так, на народ поглазеть.

— Побьют ее, — зашептала Манька.

— Побьют, — пригорюнилась я.

И тут Каринка сделала попытку нырнуть в очередь с головой. Очередь не дрогнула, поглотила ее, изжевала и выплюнула обратно. Каринка невозмутимо пригладила всклокоченные волосы, прошла чуть вперед и проделала по новой тот же маневр. За что была снова отшвырнута назад. На этот раз из очереди вынырнула монументальная в своих размерах пучеглазая тетка с огромной халой на голове и, сверкая на солнце булатными коронками, разразилась грозной речью.

— Бессовестная девочка, — вещала тетка, — совсем стыд и совесть потеряла, иди в конец очереди!

— Но тогда мы не попадем на сеанс, а в семь часов вечера нам уже поздно идти в кино, — развела руками сестра, — тетенька, можно вы мне тоже билеты возьмете?

Тетенька открыла рот, чтобы ответить Каринке, но вдруг всплеснула руками и выпучилась. Очередь повернулась в сторону, куда выпучилась тетенька, и заволновалась — к кинотеатру, ведя за собой на веревке тощую козу, шла древняя, страшная как смертный грех и практически бородатая старушка. Волос на лице у старушки был кучеряв и воинственно топорщился во все четыре стороны.