Город костей - Майкл Коннелли (2005)

— Как ваши глаза? — поинтересовался Гилмор, не поднимая головы.

— Будто яйца всмятку. В одном до сих пор сильное жжение.

— Так вы говорите, что Стокс брызнул вам в лицо из бутылки с чистящим средством?

— Да.

— И оно вас мгновенно ослепило?

— Да.

Гилмор встал и принялся расхаживать позади своего стула.

— Сколько времени прошло от момента, когда вы были ослеплены, до того, как в том темном гараже предположительно видели, будто констебль Брейшер предположительно выстрелила в себя?

Босх задумался.

— Так, я промыл глаза водой из шланга и возобновил преследование. Думаю, не больше пяти минут. Если меньше, то ненамного.

— Значит, за пять минут вы превратились из слепого в скаута-орла[9], способного видеть все?

— Я бы не изображал этого так, но относительно времени вы правы.

— Ну наконец-то я хоть в чем-то прав. Спасибо.

— Не за что, лейтенант.

— Итак, вы утверждаете, что не видели борьбы за пистолет констебля Брейшер до того, как произошел выстрел? Я вас правильно понял?

Он завел руки за спину, держа карандаш между пальцами, как сигарету.

Босх подался вперед. Ему было понятно, какую игру затеял Гилмор.

— Не играйте словами, лейтенант. Я не видел борьбы, потому что никакой борьбы не было. Если в она была, я бы ее увидел. Достаточно ясно выражаюсь?

Гилмор не ответил и продолжал расхаживать.

— Послушайте, — сказал Босх, — почему бы вам просто-напросто не произвести тесты на пороховой нагар? На руках Стокса, на его комбинезоне. Вы не обнаружите ничего. И все сразу станет ясно.

Гилмор снова сел, поглядел на Босха и покачал головой:

— Знаете, детектив, я был бы рад произвести тесты. Обычно в подобных случаях мы первым делом ищем пороховой нагар. Проблема заключается в том, что вы нарушили правила. Позволили себе забрать Стокса с места преступления и привезти сюда. И цепочка улик разорвана, понимаете? Он мог умыться, переодеться, не знаю, что еще, потому что вы вздумали увезти его из гаража.

Босх был готов к этому.

— Я видел, что там возникла угроза его безопасности. Мой напарник это подтвердит, Стокс тоже. И он непрерывно находился под моим контролем, пока вы не вломились сюда.

— Это не меняет того факта, что вы считали свое дело более важным, чем сбор улик по поводу огнестрельной раны полицейского, так ведь?

Ответа на это у Босха не было. Но он стал яснее понимать, чего добивается Гилмор. Для него и для управления было важно прийти к выводу, будто Брейшер получила рану во время борьбы за пистолет, и объявить об этом. Так получалось героично. И машина связи управления с общественностью хорошо бы сработала. Ничего не могло быть лучше чем ранение преданного долгу полицейского — особенно женщины-новичка — при исполнении служебных обязанностей, дабы напомнить общественности обо всем достойном и благородном в управлении полиции и о всех опасностях полицейской службы.

Единственная альтернатива — объявить, что Брейшер выстрелила в себя случайно или даже умышленно — явилась бы для управления потерей лица. Очередной в длинной цепи неудач службы связей с общественностью.

Препятствием на пути к выводу, которого добивался Гилмор — а следовательно, Ирвинг и все управленческое начальство, — был, разумеется, Стокс, а затем Босх. Стокс не представлял собой проблемы. Отсидевший в тюрьме преступник боится нового срока за выстрел в полицейского, все, что бы он ни говорил, будет попыткой выкрутиться. Но Босх — свидетель, носящий полицейский значок. Гилмору требовалось изменить его показания, а если не удастся, то поставить их под сомнение. Первым уязвимым местом являлось физическое состояние Босха — если ему брызнули в глаза чистящим средством, то мог ли он четко видеть то, о чем говорил? Вторым — то, что Босх детектив. Не мог ли он, желая сохранить Стокса как свидетеля по своему делу об убийстве, солгать, что не видел, как Стокс стрелял в полицейского?