Разрушенный дворец - Эрин Уатт (2018)

У меня получается. Стоит Элле увидеть мою голую грудь, как она тут же глубоко вздыхает, и этот звук отзывается в моем члене. Мне приятно, что ей нравится мое тело. Пусть даже из-за этого я могу показаться кому-то самовлюбленным придурком. То, как темнеют от удовольствия ее глаза, то, как она облизывает губы, – ничто на свете не потешит мужское эго больше, чем это.

– Твои швы, – говорит она, как делала всю эту неделю, когда мы немного шалили.

– Отлично заживают, – отвечаю я, как утверждал всю эту неделю, когда мы немного шалили. – А теперь снимай с себя одежду, пока я не сделал это за тебя.

На ее лице появляется интерес, как будто она обдумывает, не поупрямиться ли чуть-чуть, чтобы я исполнил свою угрозу. Но, похоже, Элла возбуждена уже не меньше моего, потому что в следующий миг ее одежда падает на пол.

У меня пересыхает во рту, когда перед моими глазами предстают розовый лифчик и трусики в тон. Элла понятия не имеет, насколько она красива. Любая девчонка из Астор-Парка умерла бы за ее изгибы, ее золотистые волосы и идеальные черты лица. Она абсолютное совершенство. И вся, черт подери, моя.

Не снимая штанов, я залезаю на кровать и прижимаюсь к ней всем телом, а мои губы находят ее. Мы целуемся, кажется, целую вечность. Целуемся, и ласкаем друг друга, и катаемся по кровати до тех пор, пока я уже больше не в силах выносить эту пытку. Снимаю с нее нижнее белье. Расстегиваю свои штаны. Ее рука на мне, а моя – у нее между ног, и это так хорошо, что я больше не могу связно мыслить.

– Ляг на спину, – шепчет Элла.

О, дьявол, она склоняется надо мной, и ее рот творит такие вещи, от которых я совершенно схожу с ума.

Волосы Эллы падают на мои бедра. Я трогаю пальцами мягкие пряди, направляя ее движения.

– Быстрее, – шепчу я.

– Так?

– Да, так.

Ее губы и язык сбрасывают меня за край пропасти, и пусть даже это звучит как самое избитое клише, придя в себя, я притягиваю Эллу ближе и говорю ей, что люблю ее.

– Как сильно? – Она лукаво улыбается.

– Очень сильно, – отвечаю я охрипшим голосом. – Безумно сильно.

– Это хорошо. – Элла чмокает меня в губы. – Я тоже безумно сильно тебя люблю.

Она ложится рядом со мной и гладит мои кубики на животе, но при этом медленно трется нижней частью своего тела о мое бедро. И я снова в полной готовности. Но я-то уже кончил, а она – еще нет. И мне нравится быть тем единственным, кто доставляет ей это удовольствие. Когда Элла кончает, то издает самые сексуальные в мире звуки.

– Моя очередь, – хриплым шепотом говорю я, двигаясь вниз вдоль ее тела.

Ее лоно всегда готово принять меня. Член снова встает, когда я думаю, что буду первым, кто скользнет в это томящееся тело, и жа́ра от одной этой мысли хватит, чтобы растопить всю Антарктиду. Но я не могу. Не сегодня. Я хочу быть уверенным, что меня не засадят за решетку за преступление, которого я не совершал.

А пока я могу делать это: доводить ее своим ртом и пальцами до исступления, заставляя стонать и умолять…

– Элла! – раздается из-за двери резкий, командный голос. – Открой!

Элла отталкивает мою голову и соскакивает с кровати, как будто та охвачена пламенем.

– О боже, это Стив! – шипит она.

Я сажусь, бросив настороженный взгляд на запертую дверь. Я ведь запер ее, правда? Черт, пожалуйста, пусть будет так, что я ее запер…

Дверная ручка дергается, но дверь не поддается. Я с облегчением выдыхаю.

– Элла! – снова рявкает Стив. – Открой дверь! Живо!

– Секунду, – поспешно отзывается она, в ее глазах – отчаяние и паника.

Мы быстро одеваемся, но, видимо, не очень аккуратно, и вид у нас так себе, потому что, когда Элла впускает Стива, его глаза зловеще вспыхивают.

– И чем это вы двое, черт побери, тут занимались?