Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Сквозь серую морось дождя календарь, не табло, а именно календарь, над крышами сообщал: сегодня третье сентября. Часы на соседней башне уточняли: десять сорок. Риарден ехал обратно в «Уэйн-Фолкленд». Радио в такси извергало пронзительные звуки голоса, в панике сообщавшего о крушении «Д’Анкония Коппер».

Риарден устало откинулся на сиденье, катастрофа казалась не более чем банальной сводкой новостей, прочитанных давным-давно. Пропали все ощущения, кроме неуютного чувства несуразности его появления на утренних улицах в вечернем костюме. Не было ни малейшего желания возвращаться из того мира, что он покинул, в моросящий дождь серого мирка, что виднелся за окном такси.

Он повернул ключ в замке своего номера, надеясь как можно скорее вернуться за рабочий стол, чтобы не видеть ничего вокруг.

Три вещи одновременно поразили его: столик для завтрака, распахнутая дверь в спальню, открывающая вид на смятую постель, и голос Лилиан.

– Доброе утро, Генри.

Она сидела в кресле, все в том же костюме, что и вчера, только без жакета и шляпки. Ее белоснежная блузка выглядела безупречно свежей. На столике красовались остатки завтрака. Лилиан со скучающим видом, в позе затянувшегося терпеливого ожидания, курила сигарету.

Пока Риарден стоял столбом, она положила ногу на ногу и уселась поудобнее, а затем спросила:

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Генри?

Он стоял, как солдат в униформе на официальном мероприятии, где никакие эмоции попросту недопустимы.

– Говорить лучше тебе.

– Разве ты не хочешь попробовать оправдаться?

– Нет.

– Ты не собираешься попросить у меня прощения?

– Тебе не за что меня прощать. Мне нечего добавить. Ты знаешь правду. Все остальное я предоставляю тебе.

Хихикнув, она выпрямилась и потерлась лопатками о спинку кресла.

– Не ожидал, что рано или поздно тебя поймают? – спросила Лилиан. – Неужели ты думаешь, что если такой мужчина, как ты, целый год ведет монашескую жизнь, я не начну подозревать, что на это есть причина? Забавно, но твои знаменитые мозги не защитили тебя от такой простой ловушки, – она жестом указала на кровать, на столик с остатками завтрака. – Я была уверена: ночью ты сюда не вернешься. Было нетрудно и совсем не дорого узнать сегодня утром у служащего отеля, что за последний год ты не провел в этих комнатах ни одной ночи.

Он ничего не ответил.

– Человек из нержавеющей стали! – засмеялась Лилиан. – Человек, столь многого достигший, благородный, превосходящий нас всех! Она что, танцует в варьете или маникюрша в парикмахерской для миллионеров?

Он по-прежнему молчал.

– Кто она, Генри?

– Я не стану отвечать.

– Я хочу знать.

– Ты не узнаешь.

– Тебе не кажется, что смешно играть роль джентльмена, защищающего доброе имя леди? Кто она?

– Я уже сказал, что не стану отвечать.

Лилиан пожала плечами.

– А впрочем, какая разница. Для стандартной цели существует стандартный тип. Я всегда подозревала, что под аскетической личиной скрывается вульгарный неотесанный сластолюбец, не ищущий в женщине ничего, кроме средства удовлетворения своих животных инстинктов, и горжусь тем, что не опустилась до этого. Я знала: твое хваленое чувство порядочности в один прекрасный день рухнет, и ты погрязнешь в сетях самого низкого, самого дешевого типа женщин, как любой заурядный неверный муж.

– Можешь порицать меня, как хочешь, ты имеешь на это право.

Лилиан в ответ рассмеялась.

– Великий человек, всегда такой высокомерный по отношению к слабакам, обходящим острые углы или падающим на обочине, потому что не сумели дорасти до тебя по силе характера и целеустремленности! Как ты теперь к ним относишься?

– Мои чувства не должны тебя касаться. Ты имеешь право решать, чего хочешь от меня. Я соглашусь с любым требованием, кроме одного: не проси, чтобы я от этого отказался.