Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

С усталым презрением он заметил, что все трое за столом словно онемели. За все прошедшие годы на его привязанность они отвечали только злобными упреками. Где их хваленая справедливость? Вот и настало время опереться на свой моральный кодекс, если только справедливость осталась частью их кодекса. Почему они не бросают ему обвинений в жестокости и эгоизме, звучавшие как постоянный, слаженный хор всю его жизнь? Что позволяло им так долго это делать? Он знал ответ, который пульсировал у него в мозгу: согласие жертвы.

– Давайте не будем ссориться, – неверным голосом произнесла мать. – Ведь сегодня – день благодарения.

Риарден поймал переполненный паникой взгляд Лилиан, видимо, она смотрела на него уже давно.

Он поднялся.

– А теперь прошу меня извинить, – произнес он, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Куда ты? – резко спросила Лилиан.

Он нарочно немного постоял, глядя на нее, чтобы подчеркнуть скрытое значение своих слов, понятное ей одной.

– В Нью-Йорк.

Она вскочила.

– Сегодня?

– Сейчас.

– Ты не можешь уехать в Нью-Йорк сегодня! – ее негромкие слова прозвучали подобно бессильному пронзительному крику. – Ты не можешь себе этого позволить в такое время. Я хочу сказать, ты не можешь себе позволить сбежать из семьи. Ты должен подумать о своих чистых руках. Ты не в том положении, чтобы позволить себе поступок, который могут расценить как безнравственный.

«По какому закону? – подумал Риарден. – По какому стандарту?»

– Почему ты хочешь уехать в Нью-Йорк именно сегодня?

– Я думаю, Лилиан, потому же, почему ты хочешь остановить меня.

– Завтра у тебя суд.

– Это я и имел в виду.

Он повернулся, чтобы уйти, и Лилиан повысила голос:

– Я не хочу, чтобы ты уходил!

Риарден улыбнулся ей впервые за последние три месяца, и она не смогла вынести этой улыбки.

– Я запрещаю тебе уезжать сегодня!

Риарден повернулся и вышел из комнаты.

* * *

Сидя за рулем машины, Риарден смотрел, как глянцевая, замерзшая дорога летит под колеса со скоростью шестидесяти миль в час, позволяя всем мыслям о семье улететь вслед за ней. Бездна скорости поглощала лица родных вслед за обнаженными деревьями и одинокими постройками на обочине. Машины на дороге попадались редко, только светились в отдалении небольшие городки. Пустынность и отсутствие суеты были единственными признаками праздника. Вдалеке над крышей завода вспыхивал неясный свет, рассеянный морозцем, и холодный ветер, со свистом обтекавший машину, с глухим звуком прижимал ее брезентовый верх к металлической раме.

По неясному ему самому контрасту мысли о семье сменились воспоминанием о встрече с Кормилицей, вашингтонским мальчиком с его завода.

Вскоре после того, как Риардену было предъявлено обвинение, он обнаружил, что парнишка, зная о его сделке с Данаггером, никому о ней не донес.

– Почему ты не сообщил своим друзьям обо мне? – спросил Риарден.

Тот ответил грубо, не глядя на него:

– Не хотел.

– Это ведь часть твоей работы, присматривать за подобными делами, не так ли?

– Да.

– К тому же твои друзья будут недовольны тобой, узнав про это.

– Знаю.

– Разве ты не понимал, какой перед тобой лакомый кусочек информации и какую колоссальную сделку ты мог бы провернуть со своими друзьями из Вашингтона, которым ты однажды уже предлагал меня, помнишь? Тем друзьям, «с которыми всегда возникают расходы»?

Мальчишка не ответил.

– Ты мог бы сделать головокружительную карьеру. Только не говори мне, что ты этого не понимал.

– Понимал.

– Почему же тогда не извлек из этого выгоды?

– Не хотел.

– Почему?

– Не знаю.

Парнишка стоял, угрюмо отводя взгляд, словно пытался отделаться от непонятного чувства, засевшего внутри. Риарден рассмеялся.