Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

«Может, этот человек потерял способность чувствовать?» – размышлял Риарден и понимал, что строгость мраморного лица – лишь дисциплина, форма, прикрывающая слишком глубокие чувства. Ровный голос бесстрастно продолжал:

– Я хотел, чтобы вы это знали. Чтобы вы знали это сейчас, когда вам кажется, что вы оказались на дне пропасти, в окружении недочеловеков, и это все, что осталось от человечества. Я хотел, чтобы вы знали в самый беспросветный час вашей жизни – день освобождения гораздо ближе, чем вам кажется. Есть и еще одна, особенная причина, почему я должен был поговорить с вами и раскрыть вам свои секреты раньше положенного срока. Слышали ли вы о том, что случилось на сталеплавильных заводах Оррена Бойля на побережье штата Мэн?

– Да, – Риарден сам удивился тому, что в его голосе прозвучала радость, прорвавшаяся из глубин души. – Не знал только, правда ли это.

– Все – правда. Это сделал я. Бойль не будет производить риарден-металл на побережье штата Мэн. Он не будет производить его нигде. И никакой другой мародер, возомнивший, что директива может передать ему права на ваш разум. Кто бы ни задумал начать производство этого сплава, найдет свои печи взорванными, машины – разрушенными, склады – в руинах, завод – охваченным пламенем. Так много неприятностей случится с тем, кто попытается выпускать сплав, что люди начнут болтать, будто на нем лежит проклятье, и очень скоро в стране не останется ни одного рабочего, согласного поступить на завод нового производителя сплава Риардена. Если люди вроде Бойля думают, что сила – самый надежный способ грабить выдающихся людей, пусть увидят последствие того, когда эти люди сами прибегнут к силе. Я хочу, чтобы вы знали, мистер Риарден – никто не сможет производить ваш сплав, никто не заработает на нем ни цента.

Риардена раздирало неудержимое желание расхохотаться, как хохотал он, узнав о пожаре Уайэтта и о крахе «Д’Анкония Коппер». Но он понимал, что если даст себе волю, то мысль, державшая его в страхе, все равно не отступит, и он никогда больше не увидит своего завода. Риарден отшатнулся, крепко сжав губы, чтобы не вырвался ни единый звук. Немного успокоившись, он тихо сказал твердым ледяным голосом:

– Заберите ваше золото и оставьте меня. Я не приму помощи от преступника.

И снова лицо Даннескьолда осталось безмятежным.

– Я не могу заставить вас силой принять золото, мистер Риарден. Но и сам его не возьму. Если хотите, можете оставить его там, где оно лежит.

– Мне не нужна ваша помощь, и я не намерен вас защищать. Если бы рядом оказался телефон, я позвонил бы в полицию. И я позвоню, как только вы снова попытаетесь явиться ко мне. И буду полагать мои действия самообороной.

– Я понял все, что вы имеете в виду.

– Вам только кажется, что поняли, поскольку я выслушал вас с готовностью, не осуждая вас. Но я не осуждаю никого. В жизни людей не осталось больше стандартов, поэтому я не осуждаю ни то, что делают люди, ни то, как они этого добиваются. Идите к черту той дорогой, которую выбрали, но я не желаю становиться частью вашего пути. Меня не вдохновляет ни ваша идея, ни ее воплощение. Не ждите, что я когда-нибудь приму от вас ваш банковский счет, даже если он существует. Потратьте его на еще одну броню для себя, потому что я собираюсь сообщить о вас полиции и дать им все возможные приметы, чтобы помочь выследить вас.

Даннескьолд не двинулся, не издал ни звука. Недалеко от них, в темноте, проходил грузовой состав; они не могли его видеть, но слышали стук колес, наполнявший тишину. Казалось, призрачный поезд, ставший лишь долгим ритмичным звуком, летел мимо них сквозь ночную тьму.