Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Формировщику составов исполнилось сорок восемь лет. Ни семьи, ни друзей, ни даже собаки или кошки у него не было. Всю силу привязанности, дарованную ему природой, он обратил на своего младшего брата двадцати пяти лет, которого вырастил и воспитал. Он послал его в технологический колледж и знал, как и все преподаватели, что на этом хмуром юном лбу лежит печать гения. С той же целеустремленностью брата-однолюба юноша не интересовался ничем, кроме своих занятий: ни спортом, ни вечеринками, ни девушками – только теми дисциплинами, которые могли потребоваться ему в последующей работе. Он окончил колледж и поступил в исследовательскую лабораторию крупного электрического концерна в Массачусетсе, получив не по возрасту высокое жалованье.

Сегодня двадцать восьмое мая, подумал комплектовщик составов. Директива номер 10–289 вышла утром первого мая. А вечером того же дня ему сообщили, что его брат покончил с собой.

Формировщик составов слышал, как говорили, что директива необходима для спасения страны. Он не знал, правда ли это, и не смог бы сказать, что именно для спасения страны нужно. Но, движимый внутренним чувством, которое сам не способен был определить, он пришел в кабинет местной газеты и потребовал, чтобы опубликовали историю смерти его брата. Единственным его доводом были слова: «Люди должны об этом знать». Формировщик составов не смог бы проследить, какие нарушенные связи в его мозгу привели к убеждению: если такое случилось по воле людей, то люди должны об этом знать. Он верил, что люди, узнав о случившемся с его братом, никогда больше не повторят той же ошибки. Редактор отказался, утверждая, что такая статья нанесет вред моральному настрою читателей газеты.

Формировщик составов ничего не знал о тонкостях политики, но понимал, что в этот момент потерял интерес к жизни и смерти, и ко всем людям, населявшим страну. Он думал, держа в руке телефонную трубку, что, может быть, должен предупредить людей, которым собирался звонить. Они ему доверяли, им бы и в голову не пришло, что он способен сознательно послать их на верную смерть.

Но формировщик составов покачал головой: это мысль из прежней жизни, прошлогодняя мысль, пережиток того времени, когда он тоже доверял людям. Теперь она не имеет значения. Его мозг работал медленно, как будто мысли с трудом пробивались сквозь некую желеобразную массу, лишенную эмоций. Он подумал, предупреди он кого-нибудь из команды, могут возникнуть неприятности, возможно, начнется борьба, и ему придется действовать куда более жестко… Вот только он позабыл, ради чего будет эта борьба? Ради истины? Справедливости? Братской любви? Ему не хотелось делать усилий. Он так устал. Если он предупредит своих подчиненных, подумал он, тогда никто не поедет на поезде, и он спасет две жизни и еще три сотни жизней пассажиров «Кометы».

Но ничто не откликнулось в его душе на эти цифры. «Жизни» – просто слово, в нем нет смысла. Он прижал телефонную трубку к уху, набрал два номера и вызвал машиниста и кочегара на срочную работу.

Поезд номер 306 отправился в Уинстон, когда Дэйв Митчем спустился на первый этаж.

– Вызовите для меня дрезину, – распорядился он. – Я должен уехать в Фэрмаунт.

Маленькая станция Фэрмаунт находилась в двадцати милях. Подчиненные кивнули, не задавая вопросов. Билла Брента среди них не было. Митчем вошел в кабинет Брента. Тот молча сидел за столом, казалось, он чего-то ждал.

– Я уезжаю в Фэрмаунт, – сообщил Митчем тоном, не терпящим возражений. – Пару недель назад там был дизель… знаете, срочный ремонт или что-то в этом роде… Я съезжу, посмотрю, не сможем ли мы его использовать.

Митчем выдержал паузу, Брент ничего не ответил.