Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Дагни увидела впереди деревянный причал. На залитом солнцем пирсе лежала женщина, наблюдавшая за удочками. Услышав шум машины, она подняла взгляд, потом одним поспешным движением – быть может, слишком поспешным – вскочила на ноги и побежала к дороге. Она была большеглазой, с темными растрепанными волосами, в закатанных выше колена брюках. Голт помахал ей.

– Привет, Джон! Когда вернулся? – крикнула она.

– Сегодня утром, – ответил он с улыбкой и поехал дальше.

Дагни резко обернулась и увидела, каким взглядом эта женщина провожала Голта. И хотя в ее глазах была спокойная грусть уже пережитой неудачи, Дагни ощутила то, чего никогда не знала раньше: укол ревности.

– Кто это? – спросила она.

– Наша лучшая рыбачка. Поставляет рыбу на продовольственный рынок Хэммонда.

– А еще кто?

– Вы заметили, что это «еще кто» есть здесь у каждого из нас? Она писательница. Там ее издавать не будут. Она считает, что когда человек имеет дело со словами, то имеет дело с разумом.

Машина свернула на узкую дорогу, круто уходившую вверх, в чащу кустов и сосен. Дагни поняла, чего ожидать, когда увидела прибитый к дереву дорожный указатель ручной работы с надписью «Проезд Buena Esperanza»[2].

То был не проезд, то была стена слоистого камня со сложной системой труб, насосов, вентилей и клапанов, поднимающаяся, как лоза, по узким выступам, а на самом верху высился громадный деревянный символ – гордая сила букв, соединившихся в двух словах: «Уайэтт Ойл».

Нефть текла блестящей струей из трубы в цистерну у основания стены – единственное свидетельство громадной тайной работы внутри камня, итога бесперебойного функционирования всех сложных механизмов; но эти механизмы не походили на устройство буровой вышки, и Дагни догадалась, что смотрит на секрет «Проезда Buena Esperanza», поняла, что нефть добывается из недр каким-то способом, который до сих пор люди считали невозможным.

Эллис Уайэтт стоял на уступе, глядя на застекленную шкалу врезанного в камень датчика. Увидев остановившуюся внизу машину, он крикнул:

– Привет, Дагни! Сейчас спущусь!

Вместе с ним работали еще двое: рослый мускулистый мужчина рядом с насосом посреди стены и парень возле цистерны на земле. У парня были белокурые волосы и необычайно правильные черты. Дагни была уверена, что это лицо ей знакомо, но не могла вспомнить, где его видела. Парень поймал ее недоуменный взгляд, усмехнулся и, словно желая помочь, насвистал негромко, почти неслышно, первые ноты Пятого концерта Ричарда Халлея. Это был тот юный кондуктор с «Кометы».

Она засмеялась:

– Это все-таки был Пятый концерт, верно?

– Конечно, – ответил парень. – Но разве я сказал бы об этом штрейкбрехеру?

– Кому-кому?

– За что я тебе плачу деньги? – спросил, подходя, Эллис Уайэтт; парень со смешком бросился к оставленному на минуту рычагу и снова взялся за него. – Это мисс Таггерт не могла уволить тебя за безделье. Я могу.

– Мисс Таггерт, это одна из причин того, почему я ушел с железной дороги, – сказал парень.

– Вы знали, что я похитил его у вас? – спросил Уайэтт. – Там он был лучшим тормозным кондуктором, а здесь, у меня, – лучший механик, но никто из нас не может удержать его надолго.

– А кто может?

– Ричард Халлей. Музыка. Он лучший ученик Халлея.

Дагни улыбнулась.

– Вижу, здесь на самую дрянную работу нанимают только аристократов.

– Они все аристократы, это верно, – сказал Уайэтт, – потому что знают: не существует дрянной работы, существуют только дрянные люди, которые не хотят за нее браться.

Мужчина наверху с любопытством прислушивался. Дагни подняла взгляд; он походил на водителя грузовика, поэтому она спросила:

– Кем вы были там? Наверно, профессором сравнительной филологии?

– Нет, мэм, – ответил он. – Водителем грузовика. – И добавил: – Но не хотел навсегда им оставаться.