Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– Извини. Я не знала, что сделка секретная. Можешь не отвечать.

– Она не секретная, – Джеймс подождал, но Черрил не произносила ни слова. – Ну? Что-нибудь скажешь?

– Нет.

Она сказала это простодушно, словно желая ему угодить.

– Значит, тебе совсем неинтересно?

– Но мне показалось, ты не хочешь говорить о ней.

– Да перестань ты юлить! – разозлился он. – Это крупная сделка. Ты ведь восхищаешься крупными делами, верно? Так вот, эта сделка крупнее всех, о каких эти ребята только мечтали. Они всю жизнь копили состояния цент за центом, а я могу разбогатеть вот так! – он щелкнул пальцами: – Вот так. Никто не совершал более удачного трюка.

– Трюка, Джим?

– Сделки!

– И ты заключил ее? Сам?

– Можешь не сомневаться! Этот толстый болван Оррен Бойль не смог бы провернуть такую и за миллион лет. Тут потребовалось знание, мастерство, умение выбрать нужный момент, – он заметил в ее глазах искру интереса, – и психология.

Искра исчезла, но Джеймс, не обращая на это внимания, продолжал:

– Нужно знать, как подойти к Уэсли, как оградить его от дурных влияний, как заинтересовать мистера Томпсона, не раскрывая ему лишнего, как вовлечь Чика Моррисона, но оставить в стороне Тинки Холлоуэя, как заставить нужных людей устроить для Уэсли несколько застолий в нужное время и… Послушай, Черрил, в доме есть шампанское?

– Шампанское?

– Можем же мы себе что-нибудь позволить? Устроить праздник вдвоем?

– Да, Джим, конечно, можем выпить шампанского.

Черрил позвонила и отдала распоряжения в своей обычной, безжизненной манере.

– На тебя это, как будто, особого впечатления не произвело, – заметил Джеймс. – Хотя, что ты смыслишь в делах? Ты ничего не способна понять в сделках такого масштаба. Подожди до второго сентября. До тех пор, когда они узнают о ней.

– Они? Кто?

Джеймс взглянул на нее так, словно невольно сболтнул лишнее.

– Мы создали план, по которому я, Оррен и еще несколько друзей будем контролировать всю промышленную собственность к югу от границы.

– Чью собственность?

– Как это чью… народную. Это не прежняя борьба за личную выгоду. Это сделка с предназначением – достойным, проникнутым заботой о благе общества – управлять национализированной собственностью различных народных республик Южной Америки, обучать их рабочих нашим современным технологиям, помогать неимущим, никогда не имевшим шанса… – Джеймс резко умолк, хотя Черрил лишь неотрывно смотрела на него. – Знаешь, – неожиданно произнес он с холодным смешком, – если тебе так уж хочется скрыть, что ты вышла из трущоб, не надо быть столь равнодушной к философии общего благосостояния. Гуманистических побуждений нет только у бедных. Нужно родиться в богатстве, чтобы понимать утонченное чувство альтруизма.

– Я никогда не пыталась скрыть, что вышла из трущоб, – покачала головой Черрил, – и не одобряю этой философии. Я уже вдоволь наслушалась всяких рассуждений и понимаю, откуда берутся бедняки, желающие получать что-то даром.

Джеймс не ответил, и Черрил внезапно добавила, голос ее звучал твердо, будто окончательно разрешая давнее сомнение:

– Джим, а ведь и тебе наплевать на эту философию. На эту чушь о всеобщем благосостоянии.

– Ну что ж, – отрывисто бросил он, – если тебя интересуют только деньги, позволь сказать, что эта сделка принесет мне состояние. Ты всегда восхищалась богатством, разве нет?

– Как сказать.

– Думаю, я стану одним из самых богатых людей в мире, – сказал Джеймс, – и смогу позволить себе все. Все что угодно. Только скажи, чего ты хочешь. Я могу дать тебе все, что пожелаешь. Ну, говори.

– Джим, я ничего не хочу.

– Но я хочу сделать тебе подарок! Отпраздновать это событие, понимаешь? Проси, что только придет в голову. Что угодно. Я могу это купить. Хочу показать тебе, что могу. Исполню любую твою прихоть.

– У меня нет никаких прихотей.

– Оставь! Хочешь яхту?

– Нет.