Владычица Озера - Анджей Сапковский (1999)

Вдоль впадающего в реку ручья, что сбегал с крутого, густо поросшего лесом склона, наверх вела лестница, выложенная плитами омшелого песчаника. Ступени были весьма преклонного возраста, многовековые, потрескавшиеся, испещренные щелями от корней деревьев. Лестница шла зигзагами, то и дело пересекала ручей. Их окружил лес, дикий лес, полный старых деревьев — ясеней и грабов, тисов, яворов и дубов, ближе к земле опутанных зарослями орешника, тамариска и смородины. Пахло полынью, шалфеем, крапивой, влажными камнями, весной и плесенью.

Цири шла молча, не спеша, контролируя дыхание, и следила за нервами. Она понятия не имела, чего от нее хочет Эредин, но предчувствия были не из лучших.

Рядом с очередным водопадиком, шумно сбегающим с каменного порожка, располагалась каменная терраса, а на ней, в тени большого куста дикой сирени, стояла беседка, увитая плющом и традесканцией. Внизу виднелись кроны деревьев, лента реки, крыши, перистили и террасы Тир на Лиа.

Они немного постояли.

— Мне так и не сказали, — первой нарушила молчание Цири, — как называется эта река.

— Easnadh.

— Вздох? Красиво. А ручей?

— Tuathe.

— Шепот. Тоже красиво. Почему никто не сказал, что в вашем мире живут люди?

— Потому что эта несущественная информация не имеет для тебя никакого значения. Войдем в беседку.

— Зачем?

— Войдем.

Первое, что она увидела, был деревянный топчан. Цири почувствовала, как в висках стучит кровь. «Ну конечно, — подумала она, — можно было ожидать. Читала же я в храме роман Анны Тиллер о старом короле, юной королеве и жаждущем власти претенденте-князе. Эредин безжалостен, самолюбив и решителен. Знает, что истинный король, истинный владыка — тот, у кого в руках королева. Он настоящий мужчина. Кто обладает королевой, тот обладает королевством. Здесь, на этом топчанчике, будет положено начало государственному перевороту…»

Эльф присел за мраморный столик, указал Цири на второй стул. Вид из беседки, казалось, интересует его больше, чем она, а на топчан он и глазом не повел.

— Ты останешься здесь навсегда, — заговорил он неожиданно, застав ее врасплох. — Ты, моя амазонка, легкая как мотылек, останешься здесь до конца твоей мотылиной жизни.

Она молчала, глядя ему прямо в глаза. Глаза не выражали ничего.

— Тебе не позволят отсюда уйти, — повторил он. — Они отмахнутся от того, что вопреки пророчествам и мифам ты — никто и ничто, существо, абсолютно ничего не значащее. Они не поверят в это и не дадут тебе уйти. Они обманули тебя посулами, чтобы обеспечить твое послушание, но и не думали своего обещания выполнять. Никогда.

— Аваллак’х, — хрипло проговорила она, — дал мне слово. И сказал, что сомневаться в слове эльфа — для него оскорбление.

— Аваллак’х — ведун. У ведунов свой кодекс чести, в котором каждая вторая фраза говорит о том, что цель оправдывает средства.

— Не понимаю, зачем ты все это говоришь. Или… чего-то от меня хочешь? Похоже, у меня есть нечто очень нужное тебе. И ты намерен поторговаться. Что, Эредин? Моя свобода взамен за… За что?

Он долго смотрел на нее. А она напрасно искала в его глазах какое-нибудь указание, какой-нибудь сигнал, знак. Хоть что-то…

— Ты наверняка, — медленно начал он, — уже успела немного узнать Ауберона. Наверняка заметила, что он невероятно честолюбив. Есть многое, чего он не одобрит никогда, с чем никогда не согласится. Скорее умрет.

Цири молчала, покусывая губы и поглядывая на топчан.

— Ауберон Муиркетах, — продолжал эльф, — никогда не обратится к магии либо иным средствам, которые могут изменить положение дел. А такие средства есть. Хорошие, сильные, гарантированные средства. Гораздо более эффективные, нежели аттрактанты, которыми слуги Аваллак’ха насыщают твою косметику.

Он быстро провел рукой над темной с прожилками поверхностью стола, а когда отвел руку, на столе остался маленький флакончик из серо-зеленого нефрита.