Красавица - Анастасия Евлахова (2021)

Когда ужин закончился и все вокруг завозились, вставая с мест, Мора зевнула. От обильной и незнакомой пищи ее тянуло в сон, да и впечатлений за день набралось так много, что она только и мечтала поскорее забраться под одеяло в своей новой – огромной и такой мягкой – постели. Но Хенна даже слова ей сказать не дала.

– А ну-ка не спать! Сегодня последний свободный день. И если ты им не воспользуешься, боги заплачут кровавыми слезами. Сегодня у меня вечеринка, и ты приглашена. Отказов не принимаю. Пойдем.

Мора колебалась.

– Трусишь, что ли? – хихикнула Ри.

А она правда трусила. Она никогда не бывала на вечеринках; «угощение» в храме, куда все пыталась затащить ее мама, было, конечно, не в счет. Зато уж кто понимал толк в этих вещах, так это Зикка. Она частенько задерживалась после своей смены, а когда возвращалась, на щеках у нее играл румянец, глаза блестели, и пахла она имбирем и пряным дымом. В такие вечера Зикку охватывала резкая, кипучая энергия, и она никак не могла улечься спать, но, поскольку мама ворчала, а отца, устававшего на фабрике донельзя, будить было строго запрещено, она забредала к Море и торчала у нее по полночи. В такие редкие моменты Мора и открывала для себя тайны «взрослого» мира, как не без гордости называла его Зикка: о том, кому сестра сегодня позволила себя поцеловать и с кем обещала сходить в голографический театр, кто перепил «Наперстянки» до галлюцинаций и кто угодил в долговую камеру, кого вышвырнули из семейного отсека за то, что изменял жене, и кого сослали на Третье кольцо за убийство. В свои «хорошие» вечера Зикка становилась для Моры источником всевозможных сплетен, и тогда Море казалось, что не так уж это и обидно – сидеть взаперти с мобусом, если сестра расскажет ей все что можно и для этого не нужно прилагать никаких усилий. Но что и говорить, самой побывать на таких сборищах ей тоже хотелось.

– Захочешь – уйдешь пораньше, – предложила наконец Хенна.

Море такой аргумент понравился.

* * *

В башне у Хенны лица мелькали, как стекляшки в калейдоскопе. Мора была уверена, что еще немного, и ее голова рванет, как хлопушка с конфетти. Студенты все прибывали и прибывали, и казалось, поток гостей не иссякнет даже к утру.

К полуночи, когда на небо высыпали звезды и из приоткрытого окна башни запахло пряными цветами, Мора решила сбежать. Она все собиралась сказать Хенне, что устала и пойдет наконец к себе, но никак не могла ее поймать. Поэтому она просто сидела в уголке на подушках и ждала удобного момента. Ей казалось, что уйти, не попрощавшись, невежливо.

Покровительство Хенны и вправду давало кое-какие преимущества: на Мору все так же глазели, но ни одной шуточки, ни одного обидного слова она не слышала.

– Замоталась?

Рядом несмело опустилась Тала. Она протянула Море стакан с имбирным напитком, и та неохотно его приняла. Ни пить, ни есть больше не тянуло. Только залезть под одеяло, свернуться крепким клубком и заснуть. Хенна успела представить Мору целой толпе новых людей, но потом ее кто-то отвлек, и она убежала «на секундочку», которая длилась уже не меньше часа. Сама Мора заводить разговоры не собиралась и просто украдкой наблюдала, привычно спрятав лицо за прядями волос.

– Еще как, – отозвалась она.

Она с куда большим удовольствием поговорила бы сейчас с Хенной, а не с ее подругой – ни Тала, ни Ри Море особо не понравились. Слишком уж откровенно они на нее пялились, особенно Тала. Вот и теперь она села рядом, неловко подергав плетеный браслет на запястье, и уставилась на Мору. Ее желтые острокрыльи глаза были грубой, неестественной переделкой, и Мору от этого взгляда передергивало.

– Это ничего. В первый день всегда так, – хихикнула Тала, продолжая ее рассматривать.

Мора невольно отодвинулась. В башне было не протолкнуться, но в уголке, где она устроилась, было поспокойнее. Занавесь трепетала на ночном ветерке, и, пока не пришла Тала, дышалось легко.