Бригадный генерал. Плацдарм для одиночки - Макс Глебов (2018)

Десантное училище находилось на Ганимеде. Туда я прибыл рейсовым кораблем за день до начала испытаний. Все документы в приемную комиссию я заранее подал через сеть. Ганимед когда-то был колонизирован европейцами. Большой разницы по сравнению с Титаном я не заметил, если не считать, что полнеба ночью занимал не Сатурн, а Юпитер. Да и днем его было отлично видно. Кто-то считает Сатурн самой красивой планетой Солнечной системы, а мне, если честно, Юпитер нравится больше. Ну, это дело вкуса, конечно. А искусственное термоядерное солнышко здесь оказалось ровно таким же, как и на Титане. Кружилось себе вокруг Ганимеда, имитируя двадцатичетырехчасовые сутки и циклы смены сезонов. Гравикорректор, вмурованный в скальную толщу спутника, исправно поддерживал классическую земную силу тяжести, так что никаких дискомфортных ощущений у жителей не возникало.

Как и следовало ожидать, основным языком здесь служил английский. Спасибо Игорю Лаврову, знал я его неплохо, хотя немного подшлифовать эти знания все-таки пришлось. Я разместился в общежитии при училище. Конечно, никто не мешал мне остановиться в гостинице, но вот захотелось вспомнить еще ту, курсантскую молодость, когда после детского дома, а потом Императорского Кадетского училища, я приехал поступать в Десантную Школу младшего комсостава. Тогда я тоже жил в общаге, деля комнату с двумя такими же безбашенными орлами, каким был сам. На удивление, здесь комнаты оказались индивидуальными, но я не расстроился. Дорога меня слегка утомила и, плюнув на идею что-нибудь еще почитать к собеседованию, я просто завалился спать, следуя известному правилу «перед смертью не надышишься».

Утром нас собрали в холле, построили в колонну и отвели в зал ожидания. Собралось нас там человек сорок. Понятно, что здесь оказались далеко не все, но, видимо, поток желающих пройти испытания разделили на части, чтобы не устраивать столпотворение. Я слегка удивился архаичности процедуры приема. Двери экзаменационной аудитории периодически открывались, и кандидатов вызывал секретарь комиссии, называя имя и фамилию. Возможно, такова сложившаяся традиция. Таких деталей память Игоря Лаврова не хранила, а узнавать об этом специально мне в голову не пришло. Результат тестирования оглашали не сразу. Кандидат выходил из аудитории и садился на свое место, ожидая, пока собеседование пройдет вся группа.

Меня вызвали одним из последних. Секретарь проводил меня к столу, за которым сидели трое военных в возрасте хорошо за пятьдесят: полковник и два подполковника. Их квалификационные шевроны впечатляли объемом боевого опыта и уровня теоретической подготовки. Наверно, такими и должны быть преподаватели военного учебного заведения воюющего государства.

Я принял стойку «смирно».

– Кандидат Лавров прибыл для прохождения вступительного испытания.

– Садитесь, кандидат.

Я опустился на стул и приготовился отвечать на вопросы, но сначала мне пришлось выслушать монолог полковника.

– Итак, кандидат Лавров. Несколько необычный, надо заметить, кандидат. Четыре гражданских высших образования и текущее обучение в аспирантуре Колониального Технологического института на Титане по специальности ксенология. Обратите внимание, господа, – обратился он к подполковникам, – кандидат имеет железное право на освобождение от призыва в армию. Тем не менее, он пришел к нам. Но это не все. Насколько нам известно, а известно нам доподлинно, никто из ваших предков, кандидат Лавров, никогда профессионально в армии не служил. Что вам здесь нужно, кандидат Лавров?

К этому вопросу я готовился. Я знал, что он последует обязательно и давно подобрал аргументы для ответа. Как ни странно, основой для него послужил мой годичной давности разговор с мамой.

– У меня есть личный счет к кваргам, господин полковник. Мой отец погиб в системе звезды Ван Маанена шесть лет назад. Эсминец противника торпедировал его транспорт во время боя с нашими боевыми кораблями.