Молчание - Дженнифер МакМахон (2018)

– Капот с пассажирской стороны был раздавлен всмятку. Переднее сиденье отбросило в заднюю часть салона, так что я видела только его ноги. На нем были новенькие байкерские ботинки черного цвета, но они были покрыты кровью и кусочками стекла. Помню, я подумала, как он расстроится, когда увидит, во что превратились его ботинки. Странные мысли приходят в голову в такие моменты.

Эви закрыла глаза.

– Странные мысли… – пробормотала она и с силой протерла глаза костяшками пальцев, вдавливая их в глазницы. Когда она опустила руки, ее глаза были красными и влажными, почти такими же ободранными, как ногти и губы.

– Потом я выглянула из-за разбитого ветрового стекла и увидела того проклятого оленя прямо рядом с нами. Он стоял и смотрел, совершенно невредимый. Потом он ускакал в лес, а его белый хвост летел следом, как флаг. Я так и не открыла свою выставку. После этого я перестала рисовать. Несколько раз попадала в клинику, потеряла наш лофт, потому что не хватало денег на аренду, бла, бла, бла. В итоге я переехала в эту квартирку.

Она объяснила, что теперь живет на пособие по инвалидности и покидает квартиру лишь раз в неделю, когда вызывает такси (по ее словам, всегда с одним и тем же водителем) и уезжает на сеансы терапии.

– Агорафобия, – с хриплым вздохом объяснила она. – Вы читали об этом и считаете это выдумкой – неужели так страшно выйти на улицу из дома? – но мало-помалу вы превращаетесь в жалкую личность и платите какому-нибудь мальчишке, чтобы он выносил мусор и покупал вам туалетную бумагу.

Фиби понимающе кивнула, охваченная жалостью. Она попыталась представить Эви, которая привела себя в порядок и прибавила несколько фунтов в весе. Та была прирожденной красавицей: темные глаза и пухлые красные губы.

– Значит, вы больше не пишете картины? – спросила Фиби.

Эви покачала головой и поиграла металлическим ключом, висевшим на цепочке. Внезапно она обратилась к Сэму:

– Знаешь, это может показаться нелепым, но, думаю, моя жизнь повернулась таким образом из-за того, что я сделала давным-давно. Тем летом.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Сэм.

– Я предала Тейло. Феи были нашим секретом. Лиза заставила нас поклясться, что мы не расскажем о них ни одной живой душе. Но именно я показала людям книгу. А потом, неделю спустя…

Она не закончила фразу, да в этом и не было нужды. Через неделю Лиза пропала без вести.

– Ты что-то говорила насчет телефонного звонка, – напомнил Сэм.

– Примерно неделю назад, – сказала Эви. – Сначала я подумала, что это маленькая девочка. Она говорила тихо, почти шепотом.

– Что она сказала?

– Она сказала: «Я вернулась из страны фей. Скоро увидимся». Потом повесила трубку.

– Лиза, – пробормотала Фиби.

– Это просто невозможно, – возразила Эви. – Но кто мог сыграть такую шутку?

Сэм и Фиби обменялись взглядами.

– Теперь ваша очередь, – сказала Эви. – Расскажите о той, кто скрывается за моим именем. И объясните, почему вы стали искать меня после стольких лет.

За пиццей с пепперони (Фиби снова начало подташнивать, поэтому она отломила лишь небольшую корку) и «Маунтин Дью» они с Сэмом поведали свою историю, начиная с прошлой недели, когда позвонила женщина, которая назвалась кузиной Сэма, и заканчивая визитом к настоящей Эви. Та кивала и время от времени задавала вопросы, но в основном слушала, пока они не закончили.

– Значит, «Книга фей» находится у них? – спросила она.

– Да, как и все остальное, что мы привезли с собой. Сумочка Фиби, наша цифровая камера с фотографиями этой другой Эви и Элиота, практически единственным доказательством их существования.

– Но из дома ничего не пропало?

– Ничего такого, что мы могли бы заметить, – ответил Сэм.

– Хитрый ублюдок, да? – осведомилась Эви. Фиби решила, что ее лицо напоминает кошачью мордочку. Высокие скулы, заостренный подбородок и большие глаза.