Мотылек - Анри Шаррьер (2014)

Вот уже три месяца, как я работаю. Дело поставил так, что за меня трудится тот черный симпатяга с Мартиники. Разумеется, за деньги. Сам я регулярно выхожу как бы на работу. Завел дружбу с двумя свояками, приговоренными пожизненно. Их зовут Нарик и Кенье, прозвище у них «колясочники». Как мне рассказали, они обвинялись в том, что убили и замуровали в бетонный блок инкассатора. Нашлись свидетели, видевшие, как они везли этот блок в детской коляске и сбросили его то ли в Марну, то ли в Сену. Следствие установило, что последний раз инкассатора видели, когда он заходил к ним получить деньги по векселю, и с тех пор никто его больше не видел. Они отрицали свою причастность к убийству и даже на островах продолжали утверждать, что осуждены невинно. Полиции так и не удалось отыскать тело, нашли только голову инкассатора, завернутую в платок. У свояков обнаружили несколько платков, которые, «по определению экспертизы», и по ниточной основе, и по технологии плетения соответствовали первому. Несмотря на то что сами обвиняемые и их адвокаты без устали доказывали, что такой ткани по стране тысячи и тысячи метров, равно как и платков, из нее изготовленных, суд остался непреклонен. В конце концов оба свояка загремели на каторгу пожизненно, а жена одного из них, приходившаяся сестрой другому, получила двадцать лет тюрьмы.

Я с ними сошелся довольно быстро. Оба строители и работают здесь по специальности, поэтому им легко собрать мне по кусочку материал на плот. Надо только их уговорить.

Вчера я повстречался с доктором. Я поймал огромную рыбу килограммов на двадцать и тащил ее в лагерь. Пошли вместе. На плато присели отдохнуть. Он сказал, что из головизны можно приготовить отличную уху. Я тут же отрезал голову, прихватив хорошую порцию мяса, и предложил доктору. Он весьма удивился и заметил:

– Вы не из тех, кто долго сердится, Папийон.

– Как вам сказать, доктор. Я это сделал не из-за себя. Я благодарен вам за своего друга Клузио. Вы сделали все, что смогли.

Мы еще немного поговорили, и в конце беседы он сказал:

– Вижу, что хотел бы удрать, не так ли? Понимаю, ты не простой человек, Папийон.

– Верно, доктор, я не создан для каторги, здесь я только гость.

Он расхохотался, а я стал напирать:

– Скажите, доктор, разве вы не верите, что человек может исправиться?

– Верю.

– А можете вы представить себе, что я смогу стать честным человеком и честно служить обществу?

– Да, и совершенно искренне.

– В таком случае почему бы вам не помочь мне осуществить это?

– Каким образом?

– Отправить меня на материк как туберкулезника.

И тут он повторил то, о чем я уже слышал:

– Это невозможно, и я не советую тебе это делать. Очень опасно. Администрация не отправляет на материк ни одного больного, пока он не пролежит в инфекционном бараке по крайней мере год.

– Почему?

– Стыдно сказать, но, мне кажется, потому, что хотят наказать человека, дать ему понять, что, если он симулирует, он обязательно заболеет, заразившись от больного. Так на самом деле и происходит. Я ничем не могу тебе помочь.

С этого дня у меня с врачом установились довольно дружеские отношения. До того момента, когда он чуть было не убил моего друга Карбоньери. Матье Карбоньери, сговорившись со мной, согласился занять место шеф-повара в столовой для старшего надзирательского состава. Главной задачей было разузнать, нельзя ли украсть три пустых бочки из-под вина, уксуса или масла, найти, чем их связать вместе, и оттащить к морю. Разумеется, после отъезда Барро. Трудности предстояли большие: за одну ночь надо было украсть бочки, отнести их к морю, да так, чтобы никто не увидел и не услышал, и там связать канатами. Это дело можно было провернуть только в грозовую ночь с ветром и дождем. Правда, при этом море будет штормить, что может очень сильно затруднить спуск плота на воду.